Лягушка в сметане
Шрифт:
— Вот я об этом и думаю. Видите ли, в таком случае мне пришлось бы вам, незнакомому человеку, поверить на слово. А в наше время поступать так просто глупо.
— Вы можете принять меры. Взять с меня честное слово…
— Честное слово! Кто сейчас его держит?
— Что же мне, кровью расписаться? Давайте, я готов. Режьте меня. Все лучше, чем просто так лежать на холодном полу.
— Сами напросились. Я вас за собой не звала. Не надо было шпионить. Валяйтесь теперь
— Шпионить? Очень мне нужно. Мне было нужно от вас не так уж и много: всего лишь получить свое… Если хотите знать, я на квартиру собирал, а тут ваш муж со своими проблемами. Я пошел навстречу, можно сказать, помог чужому человеку. Знал бы…
— Что ваш должник голову под сосульку подставит, это вы хотели сказать? Только кто теперь вам поверит, если вы станете говорить про какие-то баксы?
— Как — кто поверит? А расписка?
— Кстати, вы мне напомнили. Вот эта бумажка, о ней вы говорите? — Варвара помахала у него под носом сложенным листом.
Что же это, она обыскала его, пока Вадим валялся без сознания, и вытащила из кармана расписку?! Вот это уже он влип, что называется, по полной программе. Чего там она хочет?
— Скажите, вы курите?
— Курю понемногу, от скуки, — сказал Вадим, не сразу сообразив, зачем она его об этом спрашивает.
— Вот и славно! — обрадовалась Варвара. Полезла к нему в куртку, вытащила зажигалку и опять показала ему расписку. — Полюбуйтесь на нее в последний раз.
И щелкнула зажигалкой, поднося язычок пламени к расписке. Вадим дернулся, но лишь ударился головой об пол.
— Какой вы горячий! — рассмеялась она, опять присаживаясь подле него на корточки. — В следующий раз будете знать, кому деньги одалживать.
— Вы имеете в виду, одалживать только таким, на которых сосулька не может упасть?
— Раз вы еще способны шутить, значит, есть надежда, что вы не броситесь на меня, как только я вас развяжу.
— А чего вдруг я должен буду на вас броситься? — хмуро буркнул он.
— Со зла, конечно. Мужчины злятся гораздо охотнее, чем женщины.
Вадим вовсе так не считал, потому огрызнулся:
— Похоже, у вас большой опыт по части мужской психологии.
— Увы, не очень, иначе я знала бы и о расписке, и о той огромной для меня сумме денег, которая откуда-то появилась у моего мужа. Ныне покойного, — поправилась она. — Все никак не привыкну, что я вдова. Странно, раньше я представляла себе вдов непременно старыми женщинами во всем черном… Глупо, да? Но это все лирика. Я предлагаю вам прийти к консенсусу.
— Это еще что такое?
— Не притворяйтесь. Это — согласие по спорному вопросу.
— После того как вы сожгли расписку?
— А мы будем иметь ее в виду.
— Странная вы женщина. Зачем тогда было жечь?
— Постраннеешь тут, общаясь с… в общем, с такими мужчинами.
— Понятно, я — странный, потому что хотел получить назад свои деньги…
— От человека, который не имел к ним никакого отношения.
— Совсем не обязательно из-за этого бить по голове.
Ему стало обидно: за что?!
— А вы не подсматривайте, — ответила она на его невысказанный вопрос. И уточнила: — За мной. А за остальными, раз у вас это так хорошо получается… Я ведь засекла ваше наблюдение только в магазине… В общем, я хочу предложить вам роль частного сыщика. Какой у вас график работы?
— Сутки через трое.
— Видите, как удобно. Спать на работе вам удается?
— Часа три-четыре можно урвать.
— Значит, вам вовсе не обязательно целый день потом отсыпаться. Четырех часов хватит. Все остальное время вы будете работать…
— На вас?
— На нас, — уточнила Варвара.
— Не понимаю, что вы задумали, — пробормотал Вадим.
— А вы пошевелите извилинами. Сколько, говорите, было денег у покойного?
— Тридцать тысяч пятьсот баксов. По крайней мере Борис мне именно эту сумму называл. Сам я этих денег не видел.
— Вон как, тридцать пятьсот, — протянула она. — А почему он занял у вас пять тысяч, а не четыре пятьсот?
Вот ведь какая въедливая баба! Докопалась. Раньше за ним вроде не водилось это — излишняя болтливость. Пришлось на ходу придумывать объяснение.
— Не знаю, — пробормотал он. — Может, еще и на оформление деньги были нужны. Или налог какой.
Если она и не поверила, то не подала виду.
— Собственно, это и не столь важно. Узнаете, когда начнете расследование.
— Но я никогда не занимался никаким расследованием.
— А придется! Если, конечно, вы хотите вернуть свои деньги.
— И сколько вы мне будете платить?
— Я — нисколько. Вы получите процент от найденных денег.
— Чьих денег?
— Одно из двух: либо я слишком сильно огрела вас огнетушителем, либо вы от природы не очень сообразительны. Тридцать пять тысяч мой покойный муж куда-то дел? Дома их нет, я всюду искала.
— Не прошло и девяти дней, — буркнул Вадим.
— Вспомнил! — Она хлопнула себя по бедрам. — А что же вы-то сами и девяти дней не подождали, а заявились к безутешной вдове буквально на второй день после смерти должника требовать своих поганых денег?