Лягушки Манхэттена

Ааронс Кэрри

— «Инстаграм» — обитель лжи. Люди показывают только то, благодаря чему мы поверим, что их жизнь идеальна, — говорит Сэм резко, оспаривая очевидный бред.

Я киваю, счастливая смене темы.

— Да, разве ты не знала, что у знаменитостей есть кураторы страниц в социальных сетях? Им платят за то, чтобы клиенты выглядели круто онлайн.

Мира указывает на меня вилкой.

— Вот бы у меня был такой человек. Когда я делаю селфи, у меня глаза постоянно в кучу. А когда делаю фото комнаты, на заднем плане всегда валяется куча

грязного белья, которую я не заметила, но о которой уже оставили комментарий: «Тебе пора бы заняться стиркой».

Я хохочу с набитым бургером ртом.

— Или если ты следишь за сексуальным парнем, на видео и фото с тренировками которого пускаешь слюни, и случайно ставишь «лайк» на его посте пятимесячной давности. Я бы хотела, чтобы был тот, кто исправит эту ошибку!

Сэм как будто аж воздуха перестает хватать.

— Следишь за сексуальным парнем? Прямо в точку! Я в «Инстаграм» слежу за девчонками. За теми, которые делают уроки создания причесок или накладывания макияжа, где в начале видео кожа героини похожа на пиццу, а в конце — она вылитая Ким Кардашьян. Я хочу знать, как делать вот так.

Я с улыбкой на лице продолжаю сплетничать на бранче с подругами. Может, я чего-то не понимаю, когда дело касается любви и брака, но с подругами мне повезло.

Пока у меня есть они, я могу дать своему мозгу расслабиться на денек и перестать искать ответы на странные вопросы.

Глава двадцать третья

ДЖЕММА

Сегодня я увидела тридцать две голые девицы. Это на тридцать две безволосые вагины больше, чем мне бы хотелось узреть в этой жизни.

Когда я хожу на модные показы, то есть довольно часто, учитывая мою работу, я думаю о том, сколько же моделям приходится делать для подготовки. Они невероятно похожи на лысых кошек, а это много болезненных эпиляций воском или лазером. Что они делают, чтобы их волосы были такими блестящими? Накачивают их химией? Почему они такие тощие? Однако, думаю, если бы внешняя красота была моей единственной работой, и у меня был бы портной и тот, кто готовил бы мне еду, я бы тоже могла так выглядеть.

— Джемма! Вопросы для интервью у тебя? — с шипением интересуется Медуза, и я тут же обращаю на нее внимание, приглаживая платье-пальто в стиле кейп, которое выбрала для сегодняшнего мероприятия.

Зачем ей нужно перепроверять мои вопросы — выше моего понимания. У меня за плечами сотни интервью с дизайнерами и визажистами. Я отличный выпускающий редактор, и она об этом знает, но обожает все контролировать. Ну, по крайней мере, я могу посмеяться над ее отклеившимися ресницами, из-за чего одно ее веко кажется нависшим. И нет, мне и в голову не придет рассказать ей об этом.

— Да, они со мной. Я думала спросить ее об акцентах хайлайтером, которые стали дизайнерским концептом.

Медуза

награждает меня ледяным взглядом, после чего смотрит на протянутый мною розовый блокнот «Кейт Спэйд». Невзирая на популярность планшетов и рекордеров, мне не удается отучить себя записывать вопросы от руки и записывать ответы на диктофон.

Она потирает свой заостренный бледный подбородок.

— Неплохо. Но не забудь спросить о концепте показа — бабочках. И спроси, какими она пользуется продуктами. Ой! И об отличиях типов кожи моделей.

Мне едва удается не закатить глаза. Почему начальники или авторитетные личности общаются так, словно у тебя мозг, будто у морковки? Я знаю, как выполнять свою работу.

Сообразив, что она больше не фыркает в мою сторону, я ускользаю и занимаю свое место в третьем ряду. Третий — потому что первый забронирован для знаменитостей категории А, а второй для менее известных людей. Но они все еще куда более знамениты, чем жалкий представитель прессы.

— А «Крэббер и Фонг» и правда выложились по полной, да? — Уитни усаживается рядом со мной и достает свой фотоаппарат. Она должна снимать мероприятие и потому находится здесь, как и я.

— Новая коллекция называется «Куколка». Похоже, концепт выражается в эволюции одежды, которую легко носить с чем угодно и можно изменить, отсоединив некоторые детали. Посмотрим, получится ли у них что-нибудь, и будет ли это стильно.

Я уже побывала за кулисами, понаблюдала за подготовкой моделей. Их волосы уложены гелем в тугие пучки, что должно символизировать кокон. А их макияж выполнен в пастельных тонах: фиалковых и голубых. Именно такими я рисовала бабочек, когда мне было шесть.

Если спросите меня, концепт довольно сырой, но мне хочется дать ему шанс.

Свет в помещении приглушается, зал гудит от возбуждения. Я замечаю девушку из «Хора» и красивого музыканта, чьи треки постоянно крутят на радио. Рядом с ней сидит актер, который встречается со знаменитой моделью, закрывающей показ. Все это довольно гламурно, но мне нужно быть в курсе всех событий, чтобы не выпасть из рабочего процесса. Но это все искусная игра. У этих людей те же проблемы и сомнения, что и у нас, просто у них есть агенты и менеджеры, которые скрывают подобное за них.

На подиум выходит первая модель, и одежда на ней… ну, такое себе. Однако сами показы меня еще никогда не разочаровывали. Атмосфера на них потрясающая, и я наслаждаюсь каждой минутой.

Но тут происходит нечто необычное: я краем глаза замечаю одного человека. Даже более того — мой взгляд прикован к тому, кого я избегала почти два месяца.

Тот, кто сидит в центральном ряду со знаменитой в этом месяце королевой телевизионной драмы, не кто иной, как Оливер Андерс.

— Твою же мать, — бормочу я, как мне кажется, под нос, но, судя по поворотам голов сидящих передо мной людей и взгляду Уитни, похоже, выругалась слишком громко.