Лю Яо: Возрождение клана Фуяо
Шрифт:
Дальше лежало еще несколько таких же скелетов. На костях не было ни следа смертельных повреждений. Они лежали на земле, как снесенные ветром бамбуковые шесты.
Это было очень странно.
Струны в сердце Чэн Цяня натянулись до предела.
— Странно, — тихо проговорил Янь Чжэнмин, — ты говорил, что эти темные заклинатели обитают на Южных окраинах. Для чего они проделали весь этот путь? Чтобы умереть?
— Хватит болтать. Будь осторожен.
Едва он успел произнести слово «осторожен», как из темного безмолвия тайного царства донесся
4 ???? (sanhunqipo) — три души и семь чувств.
Перед глазами все плыло, мир безостановочно кружился. Прежде, чем Чэн Цянь успел хоть как-то среагировать, поднялся сильный ветер.
Янь Чжэнмин тут же оттолкнул его в сторону, быстро развернулся и загородил юношу спиной.
— Старший брат, ты...
Янь Чжэнмин судорожно вздохнул, но Чэн Цянь понятия не имел, куда его ранило.
— Все в порядке. Рожденное таковым всегда лучше созданного. Мы почти у цели. Вперед!
Они оба оказались в замешательстве. Чэн Цянь был сам не свой. Его взгляд затуманился. Юноша инстинктивно оперся о стену и лишь прикоснувшись к холодной поверхности осознал, что что-то было не так. С трудом подняв глаза на жемчужину в ладони Янь Чжэнмина, он увидел перед собой мертвенно бледное человеческое лицо.
Чэн Цянь лишился дара речи.
Он едва сдержался, чтобы не ударить это лицо.
Янь Чжэнмин подбросил жемчужину в воздух и попытался добавить ей силы, но та внезапно издала громкий треск. Не выдержав мощи изначального духа заклинателя меча, она взорвалась, превратившись в облако лепестков.
Пещера, в которой они находились, тут же озарилась светом. Кроме костей в ней были еще и «люди». Множество людей, все разного пола, возраста и роста. Мужчины, женщины, старики и молодые. Они стояли в темноте, бледные и безжизненные, замершие в воздухе, словно толпа повешенных призраков!
Даже несмотря на то, каким отчаянным человеком был Чэн Цянь, при виде этой картины он не мог ни отвернуться, ни вздохнуть. Очень скоро он почувствовал, что ему становится плохо. Лишь когда сияние взорвавшейся жемчужины померкло, он прошептал:
— Призрачные тени...
Здесь было очень холодно. Казалось, это место могло заморозить не только тело, но и душу и даже изначальный дух.
— Когда-то здесь стояла Поглощающая души лампа. Однажды поднялся ветер, и все вырвавшиеся из нее призраки замерзли. Это случилось прежде, чем они сумели сбежать... Но где сама лампа? — с трудом произнес Чэн Цянь.
Полностью оправдывая имидж местного богача, Янь Чжэнмин ненадолго отпустил Чэн Цяня, а затем достал из рукава еще одну жемчужину и вновь осветил пещеру.
— Ну и ну.
В дальнем углу пещеры лежали еще одни непогребенные кости. Осторожно смахнув с них снег, юноши увидели меж ребер скелета ярко-красное перо. Среди мрака
— Как думаешь, это Тан Чжэнь? — спросил Янь Чжэнмин.
Это действительно Тан Чжэнь?
Заклинатель, не успевший сформировать свой изначальный дух, отправился к морю Бэймин, чтобы отыскать в нем тайное царство горы Дасюэшань. Однако, по какой-то неведомой причине, он оказался здесь вместе с группой темных заклинателей, или попросту нашел проход, который они оставили. Но едва ступив в пещеру, он столкнулся с Поглощающей души лампой. Не сумев увернуться от яростного ветра, он встретил здесь свою смерть и, едва его душа покинула тело, как она тут же угодила в лампу.
Но сто лет назад, когда Хань Юань встретил его на берегу Восточного моря, разве у Тан Чжэня не было изначального духа?
Вдруг, в душе Чэн Цяня родилась кошмарная догадка. Одновременно с этим шум в его ушах становился все громче и громче. Он был далеко от бушующего поблизости ветра, но последствия от его удара все еще давали о себе знать. Юноша наклонился, прислонившись к ледяной стене, и изо всех сил прижался к ней лбом, едва сдерживая рвущийся наружу стон. Его душу жутко трясло. Это было так же болезненно, как когда деревянный меч расколол его изначальный дух.
Виски Чэн Цяня вскоре стали влажными, и он понятия не имел, был ли то холодный пот или растаявшая вода.
Пока они блуждали по ледяной пещере, людям, почти достигшим середины Шу, было невыносимо жарко.
В Шу было великое множество гор. Когда сопровождавшие их ученики горы Белого тигра оказались здесь, они почувствовали себя крайне неловко. В окружавших их густых лесах легко можно было спрятать массивы. Потому они постоянно находились в воздухе, вынужденные скрываться от противников, желавших устроить им засаду.
Нянь Дада сидел верхом на летающей лошади и внимательно, слово за словом, изучал лежавшую в его руках старую книгу. Вдруг, где-то поблизости раздался голос. Кто-то небрежно прочел:
— «Заметки о перерождении»...
Нянь Дада был так ошарашен, что книга едва не выскользнула у него из рук, но юноша тут же подхватил ее. Он испуганно оглянулся на оказавшегося поблизости Хань Юаня и пробормотал:
— Четвертый дядя...
Вне всяких сомнений, Нянь Дада действительно побаивался своего вечно угрюмого четвертого дядюшку.
Хань Юань взглянул на него и, ничуть не смутившись, спокойно спросил:
— Чье воплощение ты собираешься найти?
Юноша изо всех сил попытался расслабиться.
— Моего отца, — ответил он.
— О, откуда твой отец? — спросил Хань Юань.
— Из долины Минмин... — едва выпалив это, Нянь Дада тут же поправился. — Но, наверное, это не совсем так. Он был родом с берегов Восточного моря. В юности ему посчастливилось попасть в лекционный зал острова Лазурного дракона, где он и стал заклинателем. Затем он долго бродил по свету и совершенствовался. Когда ему исполнилось сто лет, он поселился в долине Минмин и сменил имя.