Лю Яо: Возрождение клана Фуяо
Шрифт:
Его божественное сознание стало настолько чувствительным, что Чэн Цянь смог ощутить ту малую часть, запечатанную в деревянном мече Янь Чжэнмина. Ему казалось, что он разделился надвое... Нет, натрое!
Все его воспоминания оказались разделены какой-то неизвестной силой, от горы Фуяо до острова Лазурного дракона, страница за страницей, они утратили всякие подробности. Его память постепенно искажалась, и его братья, с которыми они всегда поддерживали друг друга, стали ненавистными врагами. Все теплые чувства разом превратились в горькую, пронзающую до костей, ненависть.
С
Одновременно с этим у юноши открылся третий глаз, который с опаской смотрел на мир из деревянного клинка.
В море знаний Чэн Цяня раздался голос, без устали повторяющий: «Убей его, убей его».
Это… «душа художника»!
Когда Тан Чжэнь вернул ему воспоминания, он спрятал в них это заклинание!
Чэн Цянь все еще оставался в сознании, но ему с трудом удавалось сдерживать разгоравшуюся жажду убийства. Он даже не чувствовал боли в порезанной ладони.
На самом деле, Шан Ваньнянь был к нему безжалостен. Ведь при нормальных обстоятельствах наследие цянькунь могло бы помочь ему противостоять «душе художника». Кроме того, было еще кое-что, на что Чэн Цянь никак не мог повлиять. Небольшая часть его изначального духа находилась в деревянном клинке Янь Чжэнмина. Но юноша угодил под удар свирепого ветра, способного отделить душу от тела.
У Чэн Цяня не было времени думать о том, было ли это простым совпадением или кто-то все тщательно спланировал.
«Душа художника»
Деревянный меч, вобравший в себя часть изначального духа Чэн Цяня, задрожал. Янь Чжэнмин крепко держал его в руке, ощущая болезненный резонанс между ним и человеком, который его усовершенствовал.
Янь Чжэнмин понятия не имел, что случилось с Чэн Цянем.
— Сначала я вытащу тебя отсюда, а потом мы поговорим. Если будет, что сказать, — решительно произнес он.
Юноша протянул было руку, чтобы обнять Чэн Цяня, но тот инстинктивно выставил вперед ладонь, намереваясь оттолкнуть его.
Всю его сущность переполняла жажда убийства. Стоило Янь Чжэнмину пошевелиться, как Чэн Цянь тут же вздрогнул, с трудом заставляя свой бушующий изначальный дух успокоиться. Он вскинул руку и мягко оттолкнул Янь Чжэнмина в сторону, стараясь не причинить ему никакого вреда.
Изначальный дух вновь заметался внутри него, и на Чэн Цяня тут же обрушилась невероятная сила ответной реакции. Половина тела юноши онемела.
Чэн Цянь захлебнулся кровью. Его одежды окрасились в красный, и затуманенное сознание на мгновение прояснилось, повинуясь раздражающей боли.
— Что ты творишь? — шокированно спросил Янь Чжэнмин.
Но Чэн Цянь напрочь проигнорировал его. Во-первых, это была длинная история. Во-вторых, он сам не до конца понимал, что происходит, и, наконец, в-третьих, у него попросту не было сил что-либо объяснять.
В глубине души он прекрасно понимал, что все это полная чушь. Он хотел, чтобы Янь Чжэнмин оставил
Перед смертью Шан Ваньнянь беспокоился о том, что его поврежденный дух не сможет вынесли силу наследия цянькунь. Тогда он запечатал наследие цянькунь. В тот момент, когда изначальный дух Чэн Цяня будет восстановлен, печать разрушится сама. Но сейчас юношу это мало волновало. Он хотел освободиться, хотел воспользоваться способностью «слушать небо и землю», чтобы вырваться из-под влияния «души художника» Тан Чжэня.
Что касается того, сможет ли его тело вынести тяжесть дарованного наследия? Чэн Цянь об этом не задумывался.
Пока есть возможность, он будет делать все, что в его силах. Какой бы отчаянной не была ситуация, он никогда не сомневался в том, что в мире нет ничего, с чем он бы не справился.
Внезапно Янь Чжэнмин почувствовал, что весь окружавший его холод разом устремился к Чэн Цяню. Тело юноши замерзло, и меж его бровей проступила крохотная метка, по виду напоминавшая человеческое ухо.
В тайном царстве горы Дасюэшань гасли любые лампы, застывали любые свечи. Казалось, здесь совершенно не осталось места для света, но сияющий знак во лбу юноши это совершенно не трогало. Он разгорался все сильнее и сильнее, становясь все ярче и ярче. Настолько ярким, что вскоре Янь Чжэнмин мог без труда разглядеть бледные, перепачканные в крови губы Чэн Цяня, и клубящуюся вокруг него темную энергию.
Долгое время Янь Чжэнмин не мог понять, что происходит. Он не решался сделать ни шагу вперед. В глубине души он чувствовал, что все это похоже на влияние какого-то странного наследия, однако, сейчас для этого было не время и не место.
Кроме того, что за наследие могло заставить его младшего брата так себя истязать?
Янь Чжэнмин никогда не слышал ни о чем подобном, более того, он понятия не имел, что могло бы случиться с Чэн Цянем, останови он его на полпути.
Он никогда бы не посмел рисковать жизнью Чэн Цяня, потому юноше ничего не оставалось, кроме как вернуть деревянный меч во внутренний дворец, и вновь использовать свой изначальный дух, чтобы успокоить дрожащий клинок.
В конце концов, этот клинок был связан с Чэн Цянем. Вскоре, Янь Чжэнмин уловил слабый отклик, и ему показалось, что до его ушей донесся тихий звон.
Но, не позволяя себе задумываться над этим, Янь Чжэнмин вдруг почувствовал, что земля под его ногами начала дрожать. Сквозь толстый лед тайного царства горы Дасюэшань он услышал рокот морских волн.
Море Бэймин откликнулось на наследие Чэн Цяня!
Янь Чжэнмин был начеку, его нервы были обострены до предела, все его тело почти превратилось в острый клинок. Юноша подумал: «Ничего страшного, если это только море, но что если...»