Любавины
Шрифт:
Купили в одном известном им доме три бутылки самогону и направились к Поповым. Первым – Макар. Азартная, ярая душа его разыгралась не на шутку. Его уже нельзя было остановить. Вздумай сейчас Егор удариться на попятную – он пошел бы сватать один. За себя.
– Замесили дельце! – потирал он, довольный, руки.
Огня у Поповых еще не было. Макар впотьмах налетел на табуретку. – Дядя Сергей!
– Оу!
– Где ты тут? Запаляй огонь – гости
Марья зажгла лампу и, когда увидела у порога серьезного, собранного Егора и сияющего Макара посреди избы, вспыхнула горячим, предательским румянцем. Сергей Федорыч понял позже.
– Вам чего, ребяты?…
– Нам-то?… – Макар, к немалому удивлению хозяина, быстро разделся, прошел к столу. За ним так же быстро и решительно смахнул с плеч полушубок Егор. – Нам для начала капустки. Есть? А потом потолкуем, – Макар значительно посмотрел на Марью. Она не знала, куда девать свои ясные, посчастливевшие глаза.
Сергей Федорыч понял наконец. Приосанился. Первый раз, за первую дочь пришли свататься. Теперь – не ударить лицом в грязь.
– Вон вы какие гости-то! – сказал он, как бы решая для себя: не выставить ли сразу таких гостей?
Но долго не смог притворяться.
– Марья, неси капусту, – сел к столу. Потрогал маленькой высохшей рукой бутылку. – Запотела, сволочь.
Макар достал из кармана большой шмат сала (заходил по дороге к брату Ефиму), сдул с шершавой корочки табак, шлепнул на стол.
Ребятишки внимательно смотрели на них с печки.
Сергей Федорыч отхватил ножом хороший кусок, бросил им.
– Только с хлебом ешьте.
Марья принесла в чашке капусту. Поставила на стол и отошла в сторонку.
– Та-ак. А сам Емельян Спиридоныч к бедным не ходит сватать? – спросил Сергей Федорыч.
– Ему некогда, – ответил Макар.
Хитрый Ефим зачуял недоброе.
Отрезая Макару сало, невзначай спросил:
– Зачем тебе сало-то?
– Выпьем тут с дружками.
Ефим понял, что замышляет Макар какое-то темное дело. То ли драку или чего похуже.
Проводил Макара, собрался – и ходом к отцу.
С порога спросил:
– Где ребята?
– Не знаю. А што?
– Приходил сейчас Макар ко мне, попросил сала. А у самого карманы оттопырены, – по-видимому, бутылки с самогоном. Не затеяли они чего?
Емельян Спиридоныч, набрякая темной кровью, спросил:
– Егорка был с ним?
– Был. Только тот не заходил, а на улице дожидался. Но пошли вместе.
Емельян Спиридоныч вскочил с места, тяжело забегал по избе.
– Ах, подлецы! Сукины дети!… Ведь они сватать Маньку пошли! Ну-ка… где мои сапоги?! – наливаясь гневом, заорал он. Сам увидел их у порога. С трудом натаскивая прямо на голую ногу, тихо и страшно гудел: – Головы пооткручиваю паразитам… Месиво пойду сделаю!
– Чью Маньку-то?
– Попову.
Ефим даже ахнул: голь перекатная!
– Макар, што ли?
– Егорка… Гад сумеречный! Пошли.
Сергей Федорыч быстро захмелел. Обхватил маленькую косматую головенку тихо, с тоской запел:
Эх ты, воля, моя воля!…Оборвал песню. Из-под пальцев на стол быстро-быстро закапали слезы.
– Старуха моя… Степанидушка… Не дожила ты до этого дня. А хотела она…
Егор стиснул зубы и пошевелился, чтобы унять дрожь.
– Тять, зачем ты об этом? Не надо, – попросила Марья.
Макар сохранял деловое настроение.
– Так что, Федорыч?… Отдаешь за нас Марью?
Сергей Федорыч помолчал и вдруг громко сказал:
– Нехорошие вы люди, Макар! И Егор… тоже ж – Любавин. Корни-то одни. Не хотел бы я с вами родниться, но… пускай. Видно, чему быть, того не миновать.
Макар слегка опешил от такого ответа. Завозился на месте, Егор хмуро и трезво смотрел на пьяненького Сергея Федорыча. А тот помолчал и опять повторил упрямо:
– Плохие вы люди, Егор. Потемые.
– Тятя!… – встряла было Марья.
– Ты молчи! – приказал отец. – Ты ничего еще не понимаешь…
Ефим осторожно подкрался к маленькому, низкому окну. Заглянул с краешка.
– Здесь. За столом сидят.
Слабенькая, легкая дверь с треском расхлобыстнулась от пинка… Как чудище, страшное и невозможное, вырос Емельян Спиридоныч в тесной избушке. Как гром с ясного неба грянул.
– Марш отсюда!
Первым опомнился Макар. Встал. Не знал, что делать: вылетать сразу или немного поартачиться?
Егор сделался белым, сидел, стиснув в руке граненый стакан с самогоном. Не шевелился.
– Я кому сказал! – рявкнул Емельян Спиридоныч.
В тишине, мучительной и напряженной, тоненько звякнул лопнувший стакан в руке Егора.
Макар двинулся к выходу.
Егор сунул окровавленную руку в карман… Тоже поднялся.
Медленно одевались. Слышно было, как со стола мягко и дробно каплет разлитый самогон.
Сергей Федорыч забыл закрыть рот – смотрел на Любавиных.