Люби и властвуй
Шрифт:
– Слушай, произошла очень крупная неприятность, о которой тебе знать не положено, - сказал Эгин, не очень затрудняя себя подбором слов. - И это может кончиться тем, что всю вашу команду начнут мытарить по подвалам Свода Равновесия люди из Опоры Единства.
У Эгина от собственных слов по спине пробежали мурашки. Даже офицеры Свода не очень-то любили вспоминать о методах, которые применяются тайными хранителями князя и истины по отношению к простолюдинам, а при крайней необходимости - и к дворянам. Особенно же не любили об этом вспоминать чистоплюи из Опор Вещей и Писаний, белая кость
– Не исключено, - продолжал Эгин, - что от твоих ответов…
Матросик слушал его, нахмурившись. Но дослушать ему не привелось, потому что с палубы «Зерцала Огня» вдруг донесся вполне спокойный и все-таки на удивление истошный вопль:
– Про-пу-ус-ка-ай! Бы-ыстро!
Это кричал второй матрос. «Точно. Точно. Все с ума посходили», - подумал Эгин, который на своем веку не помнил, по меньшей мере, двух вещей из числа только что случившихся. Во-первых - удивительной строгости каких-то засранных матросов по отношению к офицеру Свода Равновесия. И во-вторых - удивительной быстроты, с которой эта строгость вдруг сменилась на, гхм, радушное приглашение.
На палубе «Зерцала» Эгин не заметил никаких признаков «инспекции». Зато было полно матросов и офицеров «Голубого Лосося», которые споро и заботливо расправлялись с уложенными парусами и канатами. Похоже, «Зерцало» готовилось к отплытию. Вот те на. На Эгина демонстративно не обращали внимания. "Раз так - значит, будем ломать комедию «Злой начальник над глупыми крысами», - заключил Эгин, хватая за локоть первого встречного офицера с нагрудной бляхой палубного исчислителя. На бляхе по традиции был изображен натянутый лук, хотя «Зерцало Огня» еще при постройке было вооружено отнюдь не стрелометами. Впрочем, это была тайна. Да и само знание Эгина об истинном вооружении «Зерцала Огня» тоже являлось тайной.
– Где капитан?! - проорал он в ухо исчислителю. Лицо офицера - вытянутое, изможденное, местами испещренное крохотными ранками сродни оспинам - приняло одновременно испуганное и недовольное выражение, вытянувшись еще больше.
– С кем имею…
– Ма-алчать! - рявкнул Эгин. - Ма-алчать перед лицом рах-саванна Опоры Вещей! Где капитан корабля?!
Офицер, к полной неожиданности Эгина, улыбнулся. Улыбнулся с какой-то непривычной, мягкой издевкой.
– А-а, рах-саванн… Да будь ты хоть пар-арценцом, а орать у нас на палубе не надо.
От таких штучек у Эгина совершенно по-солдафонски перехватило дух. Никто, нигде и никогда не смел так разговаривать с офицером Свода. Безнаказанно - никто, нигде и никогда.
Эгин выхватил меч.
– Что здесь происходит?! - голос за спиной был твердым и властным. Так говорят аррумы и капитаны «Голубого Лосося». Эгину хватило сдержанности понять это и обернуться.
Черные, как смоль, усы, заплетенные вместе с редкой бородой в две тонкие косицы. Длинные, распущенные по плечами волосы - тоже черные, угольно-черные. Плечи, про которые у грютов говорят «держат небо». Бычья шея, удивительно бледное, красивое лицо, в котором был тем не менее какой-то неуловимый изъян, делавший капитана похожим на первого исчислителя, обидчика Эгина. Ко всему, капитан был гол по пояс («В общем, жарко, конечно», - почему-то мысленно согласился с его видом Эгин), но на нем была кожаная юбка с длинными железными пластинами и поножи из инкрустированной серебряными насечками меди. И - неизбывные сандалии производства факторий Хорта оке Тамая.
Перед таким Эгин счел необходимым проявить умеренную вежливость.
– Прошу простить, милостивый гиазир. С кем имею честь говорить? - вопрос был излишен, но, пока существовал хоть один шанс из ста ошибиться в должности этого мужика, Эгин решил проявить деликатную осторожность.
– С капитаном «Зерцала Огня». Меня зовут Самел-лан, и я прошу вас спрятать меч в ножны.
От этого человека с варварской прической исходили спокойствие и сила. Но Эгину сейчас было плевать на выдающиеся качества этого «лосося». Он сейчас спасал свою карьеру и, судя по всему, - шкуру.
– Эгин, рах-саванн Опоры Вещей. Этот человек, - пряча меч, Эгин небрежно мотнул головой через плечо, указывая на палубного исчислителя, - только что позволил себе вопиющее неуважение к моей должности.
– Хорошо, рах-саванн. Он будет наказан. Я приглашаю вас продолжить разговор в моей каюте.
Эгин помедлил мгновение. Сговорчивость Самел-лана показалась ему подозрительной. С другой стороны…
– И не только об этом, - с неявной угрозой произнес Эгин. - Я согласен. Ведите, капитан.
Самеллан молча кивнул и пошел к тому самому люку, в который Эгину уже приходилось спускаться, направляясь на досмотр каюты Арда оке Лайна. Широкая спина Самеллана вольготно раскачивалась в такт шагам. Эгин молча шел за ним. Потом начался спуск. «Странно, - подумал Эгин. - Кажется, на этих кораблях капитанские апартаменты находятся где-то на корме». Но спорить с Самелланом ему не хотелось. Да и не боялся Эгин в этот момент никого. В конце концов, уж кто-кто, а капитан «Зерцала Огня» должен лучше многих понимать, что означает «рах-саванн Опоры Вещей». Это означает то же самое, что и «неприкосновенный».
Они сделали по сумрачному тесному коридору не более шести шагов, когда дверь одной из кают за спиной Эгина стремительно отворилась.
Сознание Эгина зафиксировало это событие, но отреагировать он не успел. Потому что в следующее мгновение ему на затылок, очень профессионально, в единственно верную точку, опустился очень тяжелый, смягченный несколькими слоями ткани предмет.
Последнее, что успел услышать Эгин, прежде чем сознание окончательно угасло, был удивительно знакомый голос, прокричавший:
– Назад, идиот! Этот - свой!
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
МЯТЕЖНИКИ
Глава седьмая
«ЗЕРЦАЛО ОГНЯ»
«Живой!» - вот первое, о чем подумал Эгин, когда понял, что сидит на ковре, его ноги подперты чем-то мягким, а спина покоится на тугих подушках. Что его тело существует. Что его легкие дышат. Глаз он, однако, не открыл.
Судя по голосам и по разговорам, он находился в компании. Не слишком веселых, но достаточно просвещенных людей. Голоса некоторых показались Эгину знакомыми, или только показались?