Люби меня нежно
Шрифт:
Наоми задумалась.
– Знаешь, Наоми, если ты отпустишь меня, я обещаю помочь тебе с твоими ающями и назову имена самых надежных юристов.
– Я лучше обращусь к мафии.
– Мафии?
– Это для красного словца. Боже мой! У вас с моим братом пунктик, честное слово. И потом, это касается не меня, а моего друга.
Синтия понурилась, поняв, что Наоми не собирается освобождать ее ни при каких обстоятельствах.
– Неужели ты думала, что я освобожу тебя только потому, что мы вместе выпили кофе?
Синтия вздохнула.
– Наоми,
– Ты уже знаешь ответ,- поправляя волосы, ответила Наоми.
Наверное, она оставила пистолет внизу, но это не имело значения, так как она стояла довольно далеко от Синтии.
– Ты знаешь ответ, - повторила она.
– Можно сказать, что ты хозяйка ситуации.
Синтия не сразу поняла, о чем речь.
– Ты говоришь о замужестве? Брось, не смеши меня! Неужели ты думаешь, что я дам свое согласие на брак только потому, что хочу убежать отсюда? И потом, что меня остановит, когда я освобожусь? Я тут же отправлюсь в суд, так или иначе. Ты же знаешь, что обещания, данные под давлением, ничего не значат.
– Думаю, что несколько ночей в объятиях принца изменят твое настроение. Он сумеет заставить тебя забыть обо всем на свете. Он уже предлагал тебе руку и сердце?
Она наклонила голову, ожидая ответа. Синтия хранила молчание, и Наоми громко рассмеялась:
– По тому, как ты вспыхнула, вижу, что ты почти влюблена.
– Наоми, вспомни, как было неприятно, когда отец принуждал тебя к браку. Почему ты думаешь, что я чувствую по-другому? Зачем ты это делаешь?
– Это совсем другая ситуация. У меня другие мотивы. И потом, тебе понравится быть замужем за П. Т., я это чувствую. Мне кажется, он уже сумел очаровать тебя в самом лучшем смысле этого слова.
Синтия зарделась. Она машинально прикоснулась к своим губам, которые все еще помнили жаркие поцелуи принца. Взглянув вниз, она с ужасом увидела, как ее соски под облегающим платьем набухли.
Сложив на груди руки, она хотела возразить Наоми, что все, что с ними происходило, на самом деле было лишь какой-то виртуальной игрой, но потом лишь обреченно вздохнула.
– Хорошо, я готова признать, что он меня очень привлекает. Я бы не стала возражать, если бы он задержался в моем доме на денек-другой… - Она закатила глаза, когда увидела усмешку на лице Наоми.
– Допустим, я бы даже не стала возражать, задержись он дней па двадцать. Знаешь, такой паренек-игрушка. Чтобы стирал, конфеты мне приносил, выжимал апельсиновый сок. Подавал еду…
– И делал кое-что еще, - закончила Наоми.
– Именно, - с улыбкой ответила Синтия.
– В пределах кровати?
– Да, да, такая личная диванная подушка.
Наоми расхохоталась.
– Видишь? Все не так уж плохо. Старая сказка на новый лад.
– Эротическая версия?
– Очень откровенная эротическая версия, сказала бы я. К тому же принцесса может выставить принца, как только он ей надоест. В округе полно свободных рыцарей, которые только и ждут, когда их поманят. Они держат наготове и щит, и меч. Обнаженный меч.
– Ты испорченная девчонка, Наоми, - со смехом ответила Синтия.
– Я же исполняю роль плохой сводной сестры. Синдерелла, девочка моя, мир за воротами замка очень жесток.
– Уверяю тебя, ничто не заставит меня выйти замуж за принца.
– Никогда не говори «никогда». Может, это твоя судьба, как говорит Элмер.
– Мне плевать на то, что говорит Элмер, и на то, какие глупости вбила себе в голову ты. Если мне понадобится, я потерплю. Поверь, у меня терпение Иова. А что касается судьбы, то отвечу поговоркой бабушки: «Терпеливый покорит даже судьбу».
– Ох, Синтия, я так люблю твои ирландские поговорки. И подскажу тебе еще одну, еврейскую.
– Наоми выдержала паузу и победоносно улыбнулась.
– По кирпичику и замок строится.
– На небесах нет дерева выше, чем дерево терпения, - нахмурившись, парировала Синтия.
– Ой-ой, а разве ты не слышала другую: «Улитка в Иерусалим попала, потому что терпеливой стала». Думаю, улитку можно заменить на акулу без утраты смысла.
– Бр-р-р! Читай по губам, Наоми. В лиловом небе скорее появятся белые дрозды, чем я выйду за твоего братца, этого сапожника-казанову.
– Белые дрозды? Не стоит недооценивать силу ученых-геиетиков. И кто знает, какого цвета будет небо, когда озоновый слой вконец истощится!
Синтия состроила гримасу в спину уходящей Наоми. Она уже почти дошла до двери, когда вдруг остановилась и обернулась:
– Кстати, я забыла передать тебе кое-что от Элмера. Он странный, ты не думаешь? Что Рут в нем находит - не пойму, хоть убей.
– Наоми! Ты хотела что-то сказать?
– Он передал, чтобы ты готовилась ко второму акту.
– Я не паренек, - раздраженно сказал П. Т., спустя некоторое время заходя в спальню.
Он говорил о замечании Синтии, назвавшей его «пареньком-игрушкой».
– О, как неудобно!
– пробормотала она из-за газеты, которую держала перед собой.
Она сидела в другом углу комнаты за карточным столом. На завтрак она решила полакомиться овсяными хлопьями с черникой и молоком. Когда появился принц, она листала «Нью-Йорк таймс».
– Я мужчина!
Он упер руки в бока и встал перед ней, чувствуя потребность поставить эту несносную на место, хотя предпочел бы спокойный завтрак, так как в животе урчало от голода.
Однако он решил на время забыть о еде и с негодованием посмотрел на строптивую пленницу. Пользуясь тем, что его не было в комнате, она посмела отпускать в его адрес унизительные замечания сексистского толка. А ведь он проявил настоящее благородство, когда первым прервал эту пытку наслаждением и отправился в ванну в надежде, что холодный душ поможет разрушить колдовские чары.
– Я не мальчик, который позволит с собой играть, - повторил он, сцепив зубы.
– Я мужчина.
– О, бог ты мой, мужчина!
– чуть-чуть опустив газету, сказала она.