Люби меня всего
Шрифт:
Он раскачивался на мне, поднимаясь и опускаясь в равномерном поразительном ритме. Глаза Коэна закрылись, а рот открылся, пока росло его собственное блаженство. В этот момент я закрыл глаза и довёл себя до того, чего Орин хотел для нас обоих; не только с Коэном, но и с ним самим. Наши отношения во многих смыслах были необычными. Момент связи с Коэном был просто маленьким примером того, насколько всё было иначе.
От растущего внутри меня тепла мои яйца потяжелели, и я понял, что не продержусь долго. Когда я открыл глаза, передо мной предстало видение
— Погладь себя, — выдохнул я. — Кончай, я так близко.
Он оперся рукой на кровать рядом с моей головой и дрочил себе в такт своим движениям. Его лицо было рядом, и я поднял голову, чтобы коснуться его лба своим. Я наблюдал, как его оргазм растёт и горит в его глазах. Когда он сбился с ритма, я помог ему найти его и поднимался навстречу его толчкам. Когда он зажмурился и прорычал сквозь сжатые зубы, мою грудь покрыли горячие брызги его спермы. Когда его зад сжался вокруг меня, я тоже преодолел эту грань. От интенсивности оргазма было невозможно поддерживать наш ритм, и вместо попыток это делать Коэн поцеловал меня и позволил мне взять контроль на себя, пока я испытывал волну удовольствия.
Выдохшиеся и измождённые, мы долго лежали вместе, цепляясь друг за друга, слишком поглощённые моментом, чтобы что-то говорить.
У меня колотилось сердце, пока я прижимал Коэна ближе к себе. Я искал любые признаки чувства вины или беспокойства, которые могли выползти, но помимо крохотного отблеска переживания из-за того, что у него будет болеть тело, я не мог ничего найти. Я знал сердцем, что он хотел этого и нуждался в том, чтобы между нами произошёл этот прогресс.
Мои запутанные мысли вернули меня к мужчине в моих руках. Как бы сильно я ни любил Орина, мы с Коэном стали близко связаны в том, в чём не были связаны мы с Орином. Я не мог отрицать, что он тоже пробрался в моё сердце. В нём была наивность и неуверенность, в чём он никогда не признается, но он действительно был любящим и заботливым человеком.
— Почему ты ответил так, как ответил, когда я сделал тебе комплимент?
Я не забыл, и меня беспокоило выражение его лица.
— Когда? — выдохнул он мне в грудь. — Я не помню.
— Я сказал, как невероятно ты выглядишь, и ты нахмурился.
Пальцы Коэна танцевали на моих боках, но пропасть в нашем разговоре росла.
— Коэн? — спросил я, поднимая голову, чтобы посмотреть на него.
— Потому что это тело не я. Может быть, физически ты видишь это, но когда я вижу себя, я выгляжу совсем не так. Это просто тело. Тело Орина, полагаю. Не моё.
Я мгновение подумал об этом, опуская голову обратно и играя с его волосами. Каждый альтер был уникальным и особенным. Я никогда не думал, что они могут видеть себя по-другому. Но в этом был смысл. Рейну было пять лет. Его восприятие самого себя определённо не будет соответствовать двадцатидевятилетнему телу.
— Я никогда не думал
— Я знаю. И это ожидаемо. Полагаю, когда ты сказал мне, что я выгляжу невероятно, и я видел, что ты смотришь на это тело, мне стало грустно, потому что ты видишь не меня.
Его комментарий сокрушил меня. Я никогда не делал этого намеренно. Характер Коэна так отражал то, кто он есть, что мне хотелось бы мысленно увидеть то, что видел он.
— Расскажи мне, что ты видишь, когда смотришь на себя.
Он поднял голову и посмотрел мне в глаза.
— Правда?
— Да. Прости, что сделал предположения. Я хочу видеть тебя таким, какой ты есть. Так что расскажи мне. Пожалуйста.
Его кривая улыбка подняла мне настроение, и он положил руку мне на глаза.
— Тогда закрой глаза и представляй это в мыслях. Не смотри на тело перед собой.
Я хохотнул и накрыл его руку своей.
— Ладно. Давай.
— Мои волосы цвета красного дерева. Они чуть ниже моих ушей и завиваются на концах, но мне нравится при укладке поднимать их вверх и придавать им неопрятный вид. Ну, знаешь, такой стильный, а не совсем неопрятный. Я не высокий. Всего метр семьдесят пять, и довольно тощий. Серьёзно, никаких мускулов. По крайней мере, которые бы выделялись. У меня зелёные глаза, и я никогда не отращиваю щетину. Ненавижу её.
Он замолчал и через мгновение собрался убрать руку. Я остановил его, не давая двигаться. Держа глаза закрытыми, я потянулся и слепо ощупал его. Проведя ладонью по его руке, я представил всё, что он описал, и улыбнулся.
— Ты красивый, Коэн. Я идеально тебя вижу, и более того, то, что ты описал, подходит твоему характеру намного больше.
Я позволил ему убрать руку и открыл глаза. Мы ещё мгновение смотрели друг на друга, прежде чем он заговорил.
— Ты действительно так думаешь?
На месте его обычной самоуверенности появились неуверенность и сомнение.
— Абсолютно. Я никогда тебе не совру. С этого дня я буду видеть тебя таким, какой ты действительно есть. Но ты должен знать, что эта твоя физическая форма значит очень мало. Я люблю твоё сердце и твою доброту.
Он задумался и пожевал свою губу.
— Орин сказал, что ты любишь его, — прошептал Коэн, с сомнением в глазах.
— Это верно, — я взял его за подбородок и приподнялся, чтобы поцеловать его. Наши губы один раз соприкоснулись, прежде чем я продолжил. — И я люблю его всего. Не одну часть, а все.
— Значит, меня тоже?
— Значит, тебя тоже.
Его улыбка была робкой, когда он положил голову обратно мне на грудь. Больше ничего не было сказано, пока мы наслаждались тихим моментом, обдумывая всё, что разделили. Когда начал опускаться сон, Коэн высвободился из моих рук и оглядел конец кровати.
— Что ты ищешь?
— Нам стоит немного прибраться. И хотя бы надеть штаны. Я обещал не красть тебя на всю ночь, но Орин не может с этим справиться, — он указал на нашу наготу.