Любимая для эльфа
Шрифт:
Ванесса тщательно следила за собой. Ей доставляло огромное удовольствие баловать свое шикарное тело и поддерживать холеную внешность...
Неспешно и мягко, сегодня такой красивый закат... Можно будет налить немного вина из ранее откупоренной бутылки и, взяв роман, наслаждаться уходящими минутами лета. Вспоминать Леона...
Он, опасный и неподконтрольный, фееричный и безжалостный, после приключения в лесу отвез Ванессу домой, отзываясь на ее робкий безмолвный вопрос.
— Я сам найду тебя, Несс. Я знаю о тебе все, и мне не составит труда прийти,
Ванесса приняла его жесткие правила. Она не могла их не принять, что бы ни вытворял Леон.
Ванесса ощущала себя принадлежащей ему. Грубо и бесповоротно.
Ванесса бережно коснулась серебристых кранов — магия воды унесет все ее дурные переживания, оставив только самые приятные...
Может, сегодня стоит уделить время ванне, шелковистой пене, выключить свет и зажечь свечи?
Аккуратно перелистывать страницы будоражащего кровь романа, стараясь не замочить книгу и наслаждаясь контрастом описываемого с ее чувственной домашней обстановкой?
Нет, эти черные туфельки с кокетливыми пряжками зовут Ванессу прямо сейчас, ей не терпится обуть их снова.
Несс попробовала воду и вернулась в комнату — она жила в небольшой съемной квартире. Прихожая, коридор, двери из которого вели в ухоженную кухню, довольно минималистичную гостиную, светлую комнату с балконом и ванную с туалетом в отдельной внутренней кабинке.
В комнате Ванесса медленно разделась, немного дольше обычного задерживаясь подушечками пальцев на светлой, чуть розоватой коже — грудь, живот, бедра... Лосьоны делали ее кожу неотразимой...
И вся Ванесса от ресниц-опахал до кончиков наманикюренных пальчиков была безумно хороша.
Бежевая ванная комната за время ее любования собой прогрелась — Ванессе снова почудился запах парфюма Леона.
Ванесса зажмурилась, представляя некоторые особенно волнующие прикосновения художника.
Кафельная плитка слегка нагрелась, Ванесса была взбудоражена и распалена, этот аромат в ее голове звучал, как гимн страсти, увлекая за собой.
Несс взяла губку и, едва нажимая, провела ей по изгибу роскошного благоухающего мыла, баснословно дорогого. Подарок бывшего любовника.
В этот миг в ее округлую ягодицу уперлось что-то твердое, и знание пришло раньше осмысления. Струи воды целовали ее кожу, а сама Ванесса оказалась прижата к кафелю.
Вопросы стали бесполезны — Леон сказал, что он придет и он пришел, видимо, умело скрываясь где-то в глубинах квартиры и оставив свой запах — намеренно вводя Ванессу в нужное настроение.
У нее накатило резкое желание вдохнуть аромат его чистой кожи, провести по ней языком, узнать ее вкус...
Несколько болезненно-сладких минут быстрого секса, не случись их, Несс умоляла бы о них — и Леон забрал губку из ее рук, выключил воду и то сильно притирая мыльный кусочек материи, то невесомо проводя знающими пальцами, словно начал лепить фигуру Ванессы заново.
Леон был феноменально горячий, Ванесса не жалела о пропавших струях воды. Она стояла с закрытыми глазами, запрокинув
Ванесса твердо знала, что сегодня ее ждет еще больше.
Глава 199. Ссора
— Я лично вырежу его сердце! Аш не посмеет! — Анеля крепко прижимала к себе милого темноволосого малютку. — Оли любит меня больше жизни и он будет в полной безопасности!
В воздухе разлилась томная вечерняя свежесть, Анеля шла по кромке мерно дышащего моря, как они часто любили гулять с Оливером в прошлой жизни, и теплые волны накатывали на ее точеные ножки. Теперь это было величайшее море анамаорэ.
Магнус шел чуть поодаль.
— Недооценивали мы Аша. Все-таки пусть Оли поживет сначала у нас с Тамико, а потом мы передам его тебе. Нели, хлопот с ним всплывет куда больше, чем ты думаешь, а ты ведь еще не планируешь заканчивать карьеру...
Тем временем, собственная карьера Магнуса приближалась к завершению: сначала Тамико, теперь Оливер, а какой-то третий малыш вообще поставит на ней жирную точку. Ответственность за них важнее страсти Магнуса к риску.
Кем ты стал, древний Ужас? Опять выращиваешь детей, и это намного увлекательнее и рисковее, чем все, чем ты до этого занимался.
Магнус не говорил Анеле, что запросто отберет у Аша дар целительства, запланируй тот помешать его «ребенку». Вызовет Аша в человеческий мир и хладнокровно осуществит задуманное.
Анеля уже размышляла о другом, мысли ее порхали, как и шаг — Анеля чуть пританцовывала на ходу, обращаясь к малышу Оливеру:
— Как я тебя люблю! Вот и все позади, и мы теперь совсем-совсем вместе! И дети у нас с тобой будут такие же классные!
Магнус усмехнулся, шкодливые огоньки сверкнули в его янтарно-зеленых глазах.
— Погоди ты его детьми пугать. Но вы с Оливером, как мы с Тами, схожи цветотипами, ваши дети будут похожими, пока не вздумают перемениться.
***
Эрин испуганно смотрела на сестру, не желая верить услышанному и принимать ее хлесткие, дикие слова.
Она пришла к единственной в городе родной душе поделиться пережитым ужасом, рассказать о черных карасашти, о невообразимом ритуале и о чудесном освобождении, получить поддержку, но Колетт зло прошипела:
— Ах да, тебя чуть не убили. Ну-ну, и, конечно, богатенький волшебник явился и тебя спас! А что я тут перебиваюсь с хлеба на воду и умираю каждый день, тебе плевать! Свалила — и молодец!
Под конец фразы Колетт вскочила с кровати и принялась нервно шагать по комнате.
После того, как Эрин перешла жить к Дамиру, Колетт тратила деньги исключительно на себя: на косметику, одежду и обувь, даже не думая об обустройстве полупустой съемной комнаты, и та смотрелась сиротливо. Пара простецких кроватей, столик у одной кровати, тумбочка у другой, платяной шкаф.
Колетт и раньше любила высокие каблуки, но ее модельная практика требовала особенно извращенные каблуки, и мозоли все больше бесили ее.