Шрифт:
Глава 1.
Глава 1.
Михаил.
Ночной город зажигает разноцветные огни. Ветер стихает, а небо сыплет на землю мягкий, пушистый снег. В другой ситуации я посчитал бы вечер спокойным. Но сейчас все это внешнее благополучие раздражает. Особенно прогуливающиеся по проспекту парочки… Я-то теперь долго еще так не погуляю.
Объезжаю пробку по встречке, поглядывая на часы. Все-таки опоздал… Это же надо так облажаться? Люба никуда
Колеса вязнут в подтаявшей снежной каше, когда я паркуюсь возле ресторана. Так и я захлебываюсь в подступившей, как штормовая волна вине… Я впервые увижу ее такой… Взгляну на то, что сделал…
Замечаю ее сгорбленную фигурку за столиком возле окна. Люба пьет кофе, то и дело касаясь пальцами дужки затемненных очков.
И эта чертова трость поблескивает возле стены, как немое напоминание о случившемся.
Она не должна ни о чем узнать… Мне хочется упасть перед ней на колени и просить прощение, но Люба такого не потерпит. Она не из тех, кто сдается. И не та, кто смирится с жалостью к себе. Она легче стерпит наглость и самоуверенность. И скорее согласится с тем, чтобы быть моим трофеем. Потому я вживаюсь в роль непроходимого циника и подхожу ближе.
– Привет, Люб. Прости, я забыл, – плюхаюсь напротив нее в кресло. Она не видит, как я бессовестно на нее пялюсь. Скольжу по лицу, шее, зависаю на груди, обтянутой тканью вязаного платья.
– Что? Наверное, я тогда пойду? Извини, если отвлекла от важных дел. Мне казалось, все это было твоей идеей. Надо было позвонить и… – ее голос шелестит, как бумага.
Она тянется к трости, но та соскальзывает и падает на пол.
– Черт… Держи, – наклоняюсь и вкладываю предмет в ее ладони. – И не надо уходить. Соревнования у Каримова. У Глебова – подготовка к чемпионату Европы. Замотался. Тебе ли не знать, как это бывает?
– Понимаю, – протягивает бесцветно.
– Давай заказ сделаем? Думаю, говорить нам лучше не на пустой желудок. Официант!
Ничего у нее не спрашиваю – заказываю на свой вкус. Мясо, картошка по-деревенски, тушенные на мангале овощи. Вот вообще ничего…
Замечаю, как к ее щекам приливает кровь, Любаша с трудом держит себя в руках. Втягивает наэлектризованный воздух через напряженные ноздри и крепко сжимает рукоятку трости.
– Привыкай, Люба. Я тебя покупаю. Значит, церемониться не буду. Усвой это с самого начала.
– А если я… – она подается вперед и прищуривается, словно пытаясь разглядеть мой силуэт. Не знаю, для чего – она прекрасно знает, как я выгляжу. Успела запомнить, когда я бойко за ней ухлёстывал, а она гордо меня отшивала. Было время…
– А у тебя нет выбора. Ты сама говорила, – твердо отвечаю я.
– Почему я?
– Если платить за тело, оно должно быть лучшим. Я выбрал тебя. У меня нет времени на свидания, но мне нужна женщина. Ты подходишь. Оплачу тебе операцию, а
– А… Через год?
– Посмотрим. Девицы надолго у меня не задерживаются. Не думаю, что с тобой будет по-другому.
– А если я так и останусь слепой?
– В моей постели тебе не понадобится зрение.
Заученные фразы. Циничные, но сейчас так надо… По другому я ее не спасу…
Глава 2.
Глава 2.
Люба.
Не вижу его лица, но почти уверена, что сейчас Филинов довольно ухмыляется…
И своего лица не вижу… Ловлю себя на мысли, что стала забывать, как выгляжу. Вот уже месяц, как в зеркало я не смотрюсь… Наощупь умываюсь. Наношу крем, вбиваю его в кожу и… И все. Никакой косметики. Разве что капля прозрачного блеска для губ. Наверное, вид у меня ужасный… Бледная, с прищуренными, слепыми глазами, скрытыми за стеклами очков. Михаил не видит моих эмоций. Разве что угадывает их… Ухмыляется, наблюдая, как на моих висках проступают бисеринки пота или судорожно сжимаются в кулаки пальцы…
Я боюсь его… Он и тогда, кроме страха ничего не вызывал во мне, а теперь… Досада и обреченность – все, что я ощущаю… Пожалуй, список моих горьких чувств будет только пополнятся…
– Чего молчишь, Люба? Передумала? – хрипловатым шепотом спрашивает он, приближая ко мне лицо.
Приятный запах… Чистоты, кондиционера для белья, можжевельника… С потерей зрения обоняние обострилось многократно.
– Нет. Я же не девочка… передумывать… Я готова на все. Знаешь, о чем я мечтаю, Миша?
– Миша? Это что-то новенькое, – усмехается он. – Прости, я просто отвык от такого обращения. Мишей меня только мама зовет. Слушаю тебя, Люба.
– Я мечтаю посмотреть в твои глаза. Увидеть тебя, а потом…
– Польщен, Любаша.
– Не перебивай меня. А потом отдать тебе все потраченные деньги и уйти с гордо поднятой головой.
– А теперь ты меня послушай, самоуверенная гордячка, – цедит он сквозь зубы, обдавая мой висок влажным дыханием. – У нас честный договор. Честный! Я оплачиваю операцию, ты благодаришь меня за помощь. Водитель зайдет за тобой через пять минут. Я на такси доберусь.
– Что? Я уже сейчас должна… – захлебываюсь вязким, как кисель воздухом.
– Дима отвезет тебя, куда скажешь. Собери вещи, предупреди об отъезде родных. Можешь и правду сказать, мне все равно. Но вечером ты должна быть в моей квартире. Лофт на Невском. Тебе понравится. Черт, прости…
– Ничего, – выдавливаю хрипло. – И ты туда приедешь? Уже сегодня?
Филинов молчит. Подзывает официанта, швыряет купюры – я слышу шорох, с каким деньги падают на стол. И уходит…
А через пять минут в зал входит его водитель, тот самый Дмитрий.