Любимая невеста
Шрифт:
— Я…о, Виктор, пожалуйста…
— Скажи это. — Его голос глубокий и угрожающий. — Скажи это, или я буду хлестать твою киску до тех пор, пока ты не сможешь остановиться, принцесса, а затем я накажу тебя за то, что ты кончила без разрешения. Пройдет много времени, прежде чем ты получишь удовольствие от моего члена, если ты вообще его заслужишь, если только ты не будешь умолять так, как, я знаю, ты можешь.
О боже. В этот момент ничто не звучит хуже, чем пустой оргазм без его прикосновений ко мне, за которым следует отказ во всем остальном. Мне нужно кончить, но больше всего на свете мне нужно кончить с ним, наполняющим меня, с трением о мой клитор и его толстым членом, толкающимся в меня, и я готова сказать все, что он хочет, если я могу это получить. Кроме того, разве я не пришла сюда сегодня вечером с намерением изучить это до конца?
— Мне нужно кончить, — шепчу я, задыхаясь. — Мне это так нужно, пожалуйста, заставь меня кончить, Виктор, пожалуйста, позволь мне, мне это нужно…
Я задыхаюсь, слова перекрывают друг друга, и я почти рыдаю от облегчения, когда слышу, как флоггер падает на пол.
— Хорошо, малышка, — грубо напевает Виктор. — Я дам тебе то, что тебе нужно. Я заставлю эту киску кончить для меня…
— Да, о боже, да, пожалуйста… — Я прижимаюсь лбом к одеялу, еще одна дрожь пробегает по мне, когда я чувствую, как мое тело сильно сжимается, жаждущее его члена. Я ожидаю услышать звук его молнии, почувствовать, как его набухший кончик прижимается ко мне, и это предвкушение больше, чем я могу вынести. Но, к моему полному шоку, это совсем не то, что происходит.
Я задыхаюсь, когда Виктор опускается на колени позади меня, его руки сжимают покрасневшую, покалывающую спинку моих бедер, когда он наклоняется вперед, вдыхая.
— Блядь, ты такая влажная, принцесса, — стонет он. — Такая влажная для моего члена. Но не сейчас. Ты так хорошо приняла свое наказание, что, думаю, сначала я заставлю тебя кончить вот так.
И затем, когда он опускается на колени позади меня, я чувствую, как его горячий язык скользит по моему клитору.
— Виктор! — Я выкрикиваю его имя, вздох потрясенного удовольствия срывается с моих губ, когда я выгибаюсь назад, его рот прижимается к набухшим складкам моей киски, когда он проводит языком от моего клитора к входу, кончик его языка на мгновение погружается внутрь, поглощая мое возбуждение, а затем возвращается к моему клитору, где я пульсирую для него, отчаянно нуждаясь в его прикосновениях.
Я забываю о любых мыслях о смущении или сдерживании. Я забываю обо всем этом, лишь удовольствие, которое дарит мне Виктор, растекающиеся по моему телу, когда я выгибаюсь назад, терзаясь о его лицо, отчаянно желая большего от его горячего, влажного, ласкающего языка на моем клиторе, подводящего меня к кульминации, в которой я так сильно нуждаюсь. Это так приятно, его руки сжимают мои бедра, притягивая меня обратно к своему лицу, пока он пожирает меня. Я никогда не представляла, что мужчина может есть меня вот так, голодно и страстно, как будто вкус, аромат и звуки меня, моего удовольствия управляют его собственным.
— О боже, Виктор! — Я кричу, чувствуя, как напрягается мое тело, тугой узел удовольствия глубоко внутри меня начинает развязываться, мои бедра дрожат, когда он сжимает их, раздвигая мои ноги, его язык ласкает мой клитор, когда я брыкаюсь ему в лицо. — Черт возьми, я иду, Виктор!
Я громко стону, издаю долгий, беспомощный звук чистого удовольствия, который заканчивается звуком, почти воплем, когда я жестко кончаю на его язык, прижимаясь к нему, и мое возбуждение изливается на его язык. Я знаю, что его лицо, должно быть, пропитано им, но он только крепче прижимается ко мне своим ртом, облизывая меня быстрыми-длинными движениями, которые, как он знает, сводят меня с ума, доводя до оргазма, когда я извиваюсь на кровати. И затем, как только кульминация начинает замедляться, он резко встает, и я слышу звук, с которым он быстро расстегивает ремень и расстегивает молнию, осознание того, что он собирается сделать, вызывает во мне еще одну волну удовольствия. Его рука лежит на моем бедре, удерживая меня, его пальцы прижаты к моей коже, когда он вытаскивает свой член, и у меня есть всего мгновение, чтобы ощутить густой, набухший жар его головки, вдавливающейся в мои складки, прежде чем он толкается вперед, заполняя меня одним жестким движением, которое погружает его по самую рукоять.
— Блядь! — Громко ругается Виктор, хватая мои бедра обеими руками и снова врезаясь в меня. — Черт возьми, принцесса, эта гребаная киска… — рычит он, толкаясь сильно и быстро, в то время как я сжимаюсь вокруг него, все еще трепеща от толчков моего оргазма. — Такая тугая, такая влажная, черт, ты так хороша. — Он делает глубокий, прерывистый вдох, слегка замедляя свои толчки, пока его бедра покачиваются напротив меня. — То, как ты сжимаешь меня, когда кончаешь, малышка, так чертовски хорошо.
Он нажимает рукой между моими лопатками, вдавливая меня в матрас, удерживая меня там, пока он берет меня длинными, жесткими движениями, которые заполняют меня полностью с каждым толчком, посылая толчки удовольствия по моему телу. Это так приятно, как ничто другое, с чем я когда-либо сталкивалась. Виктор знает, как играть на моем теле, как на прекрасном инструменте, как трогать и ласкать, целовать и вылизывать, наказывать и трахать меня, пока я не закричу от удовольствия, как заставить меня хотеть отдать ему все, независимо от того, насколько неправильно я это чувствую. Он делает это сейчас, заставляя меня усомниться в моем намерении сделать это только на одну ночь, подумать о том, как мы могли бы сделать это снова, о причинах, которыми я могла бы поделиться с ним. Этого достаточно, чтобы мне почти захотелось, чтобы он поторопился и пришел, чтобы мы могли закончить, чтобы я могла оставить это позади, пока не потеряла решимость. Я чувствую, что он близко, его бедра дергаются, когда он входит в меня, трахая меня так тщательно, как я и предполагала, что он это сделает.
Но затем, внезапно, он замедляется, стон срывается с его губ, когда его руки скользят вниз по моим бокам, к талии, и я слышу, как он стонет.
— Черт, я близко. — Он толкается еще раз, вытаскивая свой член из меня дюйм за дюймом в медленном скольжении, которое заставляет меня вскрикнуть, а затем вонзается в меня на всю длину. — Я мог бы затопить твою сладкую киску своей спермой прямо сейчас…
— О боже, Виктор… — стону я в одеяло, чувствуя, как дергаюсь и содрогаюсь от его слов, тоже на грани очередного оргазма.
— Нет, — шепчет он. — Я хочу большего.
Еще? Что он имеет в виду под "больше"? На минуту мне кажется, что он собирается трахнуть меня в задницу, и это вызывает во мне прилив адреналина. Мне не нравится ощущение его в моей заднице, но чувство полной покорности возбуждает меня, и я знаю, что он может заставить меня кончить снова. Он уже доводил меня до оргазма своим членом в моей заднице раньше, и я знаю, что он сделал бы это снова, если бы захотел сегодня вечером. И это последняя ночь, когда я намерена позволить ему выйти сухим из воды, если он этого хочет.
Виктор выходит, и внезапное ощущение пустоты, которое он оставляет после себя, заставляет меня беспомощно застонать, моя задница выгибается вверх, желая, чтобы он снова был внутри меня. Он хватает меня за талию и прежде, чем я понимаю, что происходит, он переворачивает меня на спину. У меня есть всего мгновение, чтобы вздрогнуть от ощущения, как вышитое пуховое одеяло царапает свежие рубцы на моей заднице и бедрах, когда он толкает меня назад, прежде чем схватить за икры, раздвигая мои ноги, когда он перемещает меня так, что моя задница оказывается на самом краю кровати.