Любимая учительница
Шрифт:
— Нет! Нет! Меня домой везите! — Заупрямилась я, испытывая дикое волнение и стеснение. А еще прекрасно понимая, что меня ждет в его квартире. Опять. И злясь на свою блядскую натуру, которой, похоже, от этого понимания заранее остро так захорошело…
— Татьян Викторовна, нам все равно придется разговаривать. А тебе — отдавать мне должок.
— Какой еще должок?
— Узнаешь…
Глава 29
— Татьяна Викторовна, вы уже пришли? Доброе
Я обернулась, невольно залюбовавшись сонным невинным ребенком, нежданно-негаданно поселившимся в моей квартире.
Катя улыбалась, смотрела на меня во все глаза и не задавала глупых вопросов. Просто радовалась тому, что я дома. Как приятно, Боже мой.
— Кофе хочешь, Катюш? Я с корицей сварила.
— Да, с удовольствием.
Я принялась за кофе, пока Катя умывалась. Открыла холодильник, задумчиво оглядывая полки. Да… Хозяйка из меня, конечно, та еще… Ну, бутерброды, пожалуй, смогу сделать. Главное, чтоб сыр не испортился.
Завтракали в молчании. Я, все еще погруженная в переживания веселой ночи и ее чудесных итогов, Катя — просто молча и не пытаясь лезть в душу. Хорошая девочка. Правильная.
Тишину разрушил звук сообщения.
"Выходи, коза".
Мой Бог! Юрик! Приехал! И не отзвонился! Мелкий гад! Как мне тебя не хватало!
— Катя, давай собирайся, Юрий Станиславович отвезет нас.
— Да я сама, Татьяна Викторовна, — смутилась она, покраснев, — мне неудобно…
— Давай, давай, не спорь.
Я сама заторопилась, допивая кофе и подкрашивая ресницы. Бог с ним, с тональником, пудрочкой чуть-чуть, губы распухшие кремом, и хватит. Надеюсь, Юрка не будет особо приглядываться. А то затроллит ведь, и студентки не постесняется. Потом быстренько оделась, подождала Катю, и вскоре мы уже выходили из подъезда, возле которого Юрик с шиком припарковал свою выпендрежную красную ауди.
Сам он на ее фоне смотрелся просто убийственно. Высокий, аристократичный, в расстегнутом полупальто и стильном костюме. Авиаторы и крышесносная улыбка довершали образ. А чего это у нас авиаторы? Повеселился Юрик?
Я его обняла, повисев радостно на шее минуту, затем представила Катю, и мы погрузились в машину.
— Как семинар?
— Отлично! Потом расскажу. — Юрик стрельнул глазами на Катю, подмигнул, намекая на то, что ему есть, что мне рассказать. Да вот вообще не сомневалась.
— А у тебя что нового? Кроме очаровательной соседки?
— Вы простите, Юрий Станиславович, я только на одну ночь… — тут же начала бормотать виновато Катя, но я велела помолчать, дескать, шутит у нас так Юрий Станиславович. А на самом деле ему все очень даже нравится.
— Ну так что? Когда у тебя окно?
— Перед большой переменой.
— Отлично, я тебя позавтракать отвезу, поболтаем.
Вот уж не терпится кому-то…
Впрочем, мне самой есть, что
В голове опять промелькнули картинки прошлой ночи.
Господи, как это было… Жарко.
Я, еще в машине Давида уже прекрасно понимая, зачем мы едем, приняла это, как данность, и успокоилась. Потому что, бляха муха, лучше уж заниматься сексом на отдельной частной территории, чем в общественных местах. В подъездах, на газонах и в туалетах ресторанов. Оно и безопаснее как-то.
Квартира Глеба особо ничем не поражала, как, впрочем, и жилье Давида до этого. Двушка в неплохом спальном районе столицы. Минималистичный ремонт, абсолютно мужской. Серые бетонные стены, ничего лишнего на кухне, здоровенный толстый матрас на полу с спальне, тренажеры и огромный экран плазмы с игровыми приставками в гостиной. Шкафов нет. Есть большая гардеробная, где неаккуратно напиханы вещи. Одна здоровенная полка с наградами и медалями.
Это все рассматривала уже много позже, когда меня, наконец-то выпустили из своих лап поработители.
А это случилось нескоро.
Раздевать меня начали еще в прихожей. И очень быстро.
Платье сдалось буквально в секунду. Я осталась стоять в белье, подранных колготках и тяжеленных ботинках.
Именно тогда Глеб, выдав, что я просто охренительна в этих говнодавах на тонких ножках, опустился на колени передо мной и начал аккуратно расшнуровывать ботинки. Я буквально замерла, ощущая на плечах каменные руки Давида, стеной стоящего позади, и не делающего никаких движений больше, кроме того, самого первого, когда он содрал с меня платье.
А Глеб, расшнуровав ботинки и по одному сняв с меня их, провел горячим языком по икре вплоть до колена, поставил мою ногу себе на плечо, что-то пробормотав про кукольные стопы, и мягко прикусил нежное местечко с обратной стороны колена. Я ахнула и подогнула ноги, уперевшись макушкой в Давида. Ощутила его легкий поцелуй в волосы, поддержку горячих ладоней на плечах, а затем Глеб, медленно поднявшийся с колен, провел по моему телу руками, и, сделав резкое движение, посадил на талию, заставив скрестить ноги за спиной.
И понес в спальню, не отводя своего жаркого обещающего взгляда.
И я не противилась. Прижалась только теснее, жадно поцеловала шею, упиваясь вкусом кожи, одурманиваясь запахом.
Матрас был огромный и твердый.
Глеб сел на него, не отпуская меня, а затем лег, удерживая мои бедра так, чтоб я оседлала его.
Я наклонилась, мягко потерлась всем телом о его, раскрыла губы, медленно прихватывая вкусную кожу, лаская, никуда не торопясь. Зачем торопиться? Вся ночь наша. Не о чем думать. Все уже решено. Никуда я от них не денусь. И они от меня. И, поэтому, гори оно все. И будь, что будет.