Любимая учительница
Шрифт:
— В детском доме… Один раз заперли в холодной душевой. Зимой. Я сидела на кафеле всю ночь. Простудилась. Потом вылечилась. А потом, уже годы спустя, врачи подтвердили… И обследование… Короче говоря, зачатие и возможность выносить… Там один или два процента…
Вот и прыгнула. И все.
Я опять попыталась отвернуться, боясь смотреть на своих мужчин.
Нормальных мужчин.
С нормальными желаниями и потребностями.
Пусть не сейчас, но когда-нибудь.
Они захотят то, чего я
У меня почему-то замерзли ноги. Вот враз заледенели. И сердце тоже замерзло.
А потом большой, очень горячий, огненный Давид прижал меня к себе, согревая. Сразу, разливая тепло толчками по всему телу.
А Глеб, хмыкнув, наоборот, спустился ниже, отбрасывая простыню и мягко покусывая живот.
— Процент, говоришь? А врачи твои говорили что-нибудь о том, что если заниматься сексом с двумя мужчинами, то шансы увеличиваются ровно вдвое? А?
Врачи такого не говорили. И, подозреваю, вообще не имели ничего такого в виду.
Глеб раздвинул мои ноги, добираясь до цели, и мягко прикусил клитор, заставляя выгнуться и застонать.
Давид, усмехнувшись, провел по моим распахнутым в стоне губам пальцами, погружая сразу два внутрь. Я прикусила, получила легий укус за мочку уха, чтоб не самоуправничала, и понятливо провела по подушечкам языком, а затем резко, с хлюпом всосала внутрь. Давид наблюдал все это, глаза его постепенно темнели, наливаясь привычной и такой притягательной черной похотью.
— Знаешь, — хрипло сказал он, — люблю вызов. И Шатер любит.
Глеб в это время прикусил опять клитор, до легкой боли, и сильнее раздвинул ноги, уложив их себе на плечи.
Я почувствовала его язык в себе и задрожала.
Давид вытащил пальцы, напоследок мазнув по щеке, провел ими по уже готовому к бою члену, и встал на колени возле моего лица.
Я с готовностью открыла рот и прикрыла невольно глаза, ощущая безумно сладостное скольжение языка у себя внизу.
И последнее, что мелькнуло в моей окончательно одуревшей голове, что я совершенно не против таких вызовов.
Глава 34
На новогодние праздники мы поехали в Архыз.
Парни хотели покататься на лыжах, ну а я особого мнения по этому поводу не имела. Архыз так Архыз. Без разницы. Я за всю свою жизнь только в двух местах и была. В родном городе и в Москве.
Место оказалось волшебным. В туристической деревне вполне себе приличная гостиница, с хорошими и чистыми номерами.
Нам понравилось. Я все удивлялась, каким образом удалось так хорошо подсуетиться прямо перед Новым Годом, когда места в подобных курортных зонах выкупаются с сентября. Глеб что-то упоминал про блат, но особо не вдавался. А я и не настаивала.
Юрик умотал в Лондон на очередной семинар. Не знаю, что там за семинары перед праздниками, особенно учитывая католическое Рождество, но мозги родственникам он, судя по всему, запудрил вполне качественно.
Посмеялся, что оставляет меня на растерзание зверям, обнял, весело стрельнув распутными глазами в нахмурившегося Давида.
Парни насчет его ориентации были в курсе, восприняли на редкость спокойно, но, как мне кажется, до конца все же не верили.
Как один раз заявил Давид, невозможно находиться рядом со мной и не хотеть. Кому угодно. Даже гею.
Приятно, конечно, льстит…
И голову кружит.
Я вообще стала замечать, что как-то по-другому себя веду. Более раскованно, что ли. Одеваться стала элегантней. Полюбила юбки-карандаш и чулки. Тонкие блузки и изящные строгие платья.
Особенно приятно было, когда видела, как моим парням от этого всего голову сносит. Пару раз, конечно, доводила их до срыва.
Как в тот раз, когда вечером затащили в лаборантскую после разговора с вредным проректором и сладко взяли, закрывая рот пальцами, чтоб не кричала.
Это будоражило, заводило, держало в тонусе.
Про мое самочувствие больше не заговаривали, закрыв эту тему.
Но вызов, судя по поведению, спокойно жить не давал.
А я что? Я была только за.
— Глеб, а когда ты понял, что я тебе нравлюсь? — я лежала, привалившись к боку Давида и легко шлепала пальчиками ноги по спине разлегшегося ниже Глеба.
— Бля, малыш, ну говорил же… — протянул он лениво, не поднимая головы, — сразу, как увидел… Стоит перед кабинетом, такая маленькая, хорошенькая, худенькая мышка. Так сразу и представил, как бы ты на моем члене пищала…
— Ах ты гад! — я шлепнула по спине посильней, обидевшись.
Я тут, понимаешь ли, жду признания в любви, а мне…
— Татьян Викторовна, — Глеб, резко развернувшись, поймал мою ногу, пощекотал пятку, — ну ты же все знаешь про мужскую психологию!
— Знаю, что вы похотливые самцы! — ответила я и тут же пискнула от неожиданности, потому что меня резко дернули вверх. Давид, оказывается, не спал, а просто лежал в засаде, как тигр, и теперь поймал нужный момент, повод заставить отвечать за свои слова.
Глаза его были черными, без искринок смеха, губы жесткими и требовательными, словно не прошло всего полчаса, как мы занимались любовью.
И, судя по тому, что я чувствовала животом, он успел за эти полчаса основательно соскучиться. Глеб, перевернувшись на бок, с интересом смотрел на нас, пока что не делая попыток присоединиться.
Я распласталась на мощном теле Давида, как маленькая белка-летяга, обхватывая его всеми конечностями и чувствуя, что от его грубого поцелуя тоже уже очень даже готова.