Любимая ведьма инквизитора

Йови

На постоялом дворе было шумно. Я не привыкла к столпотворению, хотелось встать и уйти, избавиться от странных взглядов, что кидали на меня мужчины за соседним столом. Смыть с себя посторонние запахи, вновь оказаться под защитой родного леса. Но задание! Нельзя вернуться с пустыми руками.

Я нервно поправила воротник. Пришлось наложить иллюзию, чтобы замаскировать изумрудно-зеленое платье под одежду обычной горожанки.

Ну где его носит? Может, он сегодня не придет?

– Эй, девушка, выпить не желаешь?

Какой-то толстяк отсалютовал мне кружкой и улыбнулся. Зубы редкие, гнилые – просто фу. Помотав головой, я опустила взгляд и сделала вид, что с интересом разглядываю собственные руки. Не стану ни с кем разговаривать. Быстро сделаю дело и уйду.

– Ты что, меня не уважаешь? – грозно спросил толстяк.

Не хотелось использовать магию против обычных людей, оставалось надеяться, что он успокоится сам. Но как же тянется время!

– Да успокойся ты! – одернули его. – Девчонка явно кого-то ждет. Упорхнула от мужа на встречу с любовником, крошка?

Может, сбежать – вовсе не плохая идея?

Пока я сидела и тряслась, дверь распахнулась, впуская нового посетителя. Все звуки стихли как по мановению руки. Вдоль столов уверенной походкой шел человек, а все вокруг вжимали головы в плечи и прятали глаза. Сердце перевернулось в груди и пустилось вскачь.

Дождалась.

Зазвучали приглушенные шепотки, а я опустила голову пониже, когда гость прошел мимо меня и занял место в самом темном углу. На него не падал свет от очага, из-за этого мощная фигура казалась ещё более зловещей. Одет он был в длинный черный балахон, из-под которого выглядывали мыски массивных сапог. Капюшон скрывал половину лица, и я смогла разглядеть только контуры рта и подбородок. К поясу крепился меч – с виду такой тяжелый, что я бы не смогла поднять его и обеими руками.

Это он. Инквизитор.

Если до этого меня посещала мысль о побеге, то теперь я будто бы приросла к стулу, а ноги и руки одеревенели. Да, что поделать, я трусиха.

– Ваш заказ! – гаркнул разносчик, небрежно опуская передо мной кружку напитка со странным названием. Несколько капель брызнуло на столешницу и мне на платье.

– Спасибо.

И почему кажется, что все опять на меня смотрят? Поворачивают головы, ухмыляются, перешептываются?

Хотя, пожалуй, не все. Инквизитор даже головы не повернул в мою сторону.

Гости, встревоженные его приходом, начали понемногу успокаиваться и расслабляться. Снова зазвучали шутки и смех. Я сжала деревянную кружку, сделала три быстрых глотка и поморщилась.

Кислятина.

Время текло невыносимо медленно. Когда этот проклятый инквизитор набьет живот и поднимется к себе? Мне сказали, что он часто захаживает в этот трактир: ужинает, проводит ночь в гостевой комнате, а рано утром уходит. Поймать бы еще момент.

Сейчас я чувствовала себя самой бестолковой на свете ведьмой, как будто и не было пятнадцати лет обучения. Краем глаза я продолжала следить за зловещим гостем. Вот он отставил тарелку, что-то бросил трактирщику и стал подниматься по лестнице. Выждав некоторое время, я тихонько встала и, увернувшись от наглой лапы, метящей пониже поясницы, легкими шагами направилась в сторону кухни.

В узком коридорчике, из которого несло ароматами жареного лука, баранины и чеснока, я едва не столкнулась с хрупкой девушкой разносчицей.

– Что вы здесь делаете? Посетителям сюда нельзя, – сказала она, пытаясь преградить мне дорогу.

Кажется, ее послал мне сам Хаос.

– Извини. Так нужно.

Я сложила пальцы у нее перед лицом в особом колдовском знаке. Несколько мгновений девушка смотрела прямо на них, а потом взгляд затуманился. Всегда чувствовала себя неловко, когда приходилось использовать чары подчинения. У ведьм третьей ступени получалось подчинить лишь людей со слабой волей, а у таких, как Верховная – самих королей.

За это нас проклинали, ненавидели и боялись. Хорошая ведьма – мертвая ведьма. Или та, что служит короне.

Вредить разносчице я не хотела. Завела ее в тесную каморку и забрала поднос. Хорошо, что иллюзии у меня получались с детства. Благодаря годам тренировок я научилась накладывать и удерживать их так, что не подкопаешься. Вот и внешность этой девушки скопировала филигранно. Даже пятнышко на переднике и маленький шрам над бровью.

– В какой комнате обычно останавливается инквизитор?

– Третья комната слева, – ответила она тихо и покорно.

– Хорошо, спасибо.

Примерно через час чары рассеются, и девушка станет свободна. Перехватив поудобнее поднос со сладкими ватрушками и молоком, я бросила в кувшин зернышко снотворного и отправилась на второй этаж. Конечно, не уверена, что мой инквизитор сладкоежка, но что поделать. Лишь бы он меня не коснулся, иначе быть беде.

Никто не остановил, никто не обратил внимания, и я быстро достигла цели. Сердце колотилось так, что было трудно дышать, ноги ослабли от страха. Внезапно дверь третьего номера слева распахнулась. Инквизитор, даже не повернув головы в мою сторону, прошагал мимо и стал быстро спускаться по лестнице.

Уходит?!

При нем был дорожный мешок, а сейчас его нет. Значит, оставил в комнате. Тогда это отличный шанс найти, что мне нужно, не сталкиваясь лицом к лицу с этим чудовищем! Когда шаги на лестнице стихли, я влетела в комнату, поставила поднос на стол и огляделась в поисках мешка. Где же он? Где?

Заглянула под кровать – пусто. Откинула крышку сундука – тоже пусто. Неужели придется распотрошить всю комнату?

От громкого хлопка двери сердце упало в пятки и трусливо съежилось. Я вздрогнула, как воришка, застигнутый на месте преступления. Инквизитор стоял в дверях, точно каменный страж, сложив на груди руки и неотрывно глядя на меня.

Он откинул капюшон, и я видела его лицо – мрачное, с плотно стиснутыми челюстями и сощуренными глазами. Ну просто воплощение мести и справедливости!

– Что ты тут делаешь? – спросил негромко, но угрожающе.

– Вот, принесла вам подкрепиться перед сном, господин, – я указала на поднос. – Свежайшее молоко и вкусные ватрушки.

Если недавно мне было страшно до ужаса, то теперь стало стыдно. Этот поднос предназначался явно какой-то девице. Надо было мясо хватать.

– Я не люблю сладкое, – произнес он и отвернулся.