Любимцы Богини
Шрифт:
Василий этого не видел. Он стоял на вахте и узнал обо всем от пришедшего на подмену по его просьбе Сиротенко. Ему хотелось увидеть Наташу. Но она не пришла. Напрасно Василий приглядывался к еще не успевшим разойтись после закончившейся церемонии группам заводчан. Наташи среди них не было. Настроение испортилось. На обеде он даже не стал рассматривать фотографию, которую повесили над командирским столиком, рядом с портретом Черненко. За два дня до церемонии, в красном уголке завода, экипаж, в полной парадной форме, фотографировался с Еленой Дмитриевной. Во втором ряду, сразу за сидящей в окружении командира, старпома и механика Еленой Дмитриевной, стоял Василий.
Наташа пришла вечером, ровно за полчаса до отхода. Прощание было недолгим. Никого, не стесняясь, она, обхватив его шею, приникла в последнем поцелуе. И только
– Береги себя! – сказала она и протянула небольшой сверток. – Это тебе!
Василия поторопили. Он сделал несколько шагов к трапу и оглянулся.
– Иди, – еле слышно сказала Наташа ему и, отвернувшись, пошла в сторону завода. В отсеке, в перерыве между докладами, в пустой каюте рулевых-сигнальщиков, Василий развернул пакет. В нем лежала, отсвечивая зеленью, коробка парфюмерного набора для мужчин «Дзинтарс».
«Какой же я болван! – подумал Василий. – Даже не додумался подарить ей что-нибудь на память!»
Глава XI
В Петровске экипажу впервые представили нового замполита Плисецкого Юрия Александровича, высокого, стройного, задумчивого капитана третьего ранга. На его лице словно застыла печать какой-то грустной мысли. Он и по отсекам проходил как тень, редко с кем разговаривая. Но корабельная молва уже охарактеризовала Юрия Александровича как доброго, порядочного человека.
Сдача задачи Л-С прошла легко и незаметно. То ли народ соскучился по морю, то ли какие-то новые веяния коснулись его, скорее и то, и другое. Если раньше бесконечными тревогами, пыткой бессонницей (сон урывками не более двух часов в сутки), экипаж доводился почти до нервного истощения, то теперь все обстояло по-иному. Все делалось строго по распорядку дня. Если положено по распорядку двум ночным сменам отдыхать до десяти часов, значит, так тому и быть, никто не имеет право нарушить их сон в это время дурацкими внеочередными приборками или работами. Причиной этим положительным изменениям, конечно, был назначенный на должность командира дивизии вместо отстраненного Самсонова контр-адмирал Коржов. Этот громадный, розовощекий человек, с надписью «Командир дивизии» на кармане куртки «РБ», на весь выход, занявший кресло командира корабля, был необыкновенно спокоен и уверен в себе. Лавров отметил его эрудицию не только в вопросах управления подводной лодкой, но и в эксплуатации технических средств. Это же заметил и командир БЧ-5, с которым Лавров поделился своим мнением.
– Голова! – коротко сказал о нем Сысуев. Кроме того, Коржов обладал редким, для начальников такого ранга, чувством юмора. В кают-компании, смеясь, пересказывали его ответ младшему штурману Линькову. Во время выхода из залива Стрелок, штурман, желая продемонстрировать адмиралу свою наблюдательность, завалил его различными вопросами, одним из которых был:
– Товарищ контр-адмирал, а почему из трех скал «Три брата» на выходе из залива две темных, а одна белая?
Коржов, уставший от вопросов надоедливого штурманенка, ответил просто:
– Штурман, вы же по нужде ходите в одно место? Вот и чайки тоже!
После такого ответа желание задавать вопросы у Линькова пропало.
Случай помог Лаврову найти приемлемое объяснение мучившей его загадке причин возникновения интенсивных и быстротекущих пожаров на К-8 и К-221. Находившийся на борту подводной лодки помощник начальника ЭМС по живучести капитан 3 ранга Иванов, только что вернувшийся с курсов из Ленинграда, довел до офицеров корабля информацию о пожаре на атомной подводной лодке Северного флота в апреле этого года. Официального сообщения еще не было, поэтому все с интересом выслушали его доклад. Пожар возник на атомной подводной лодке первого поколения, как всегда в электротехническом отсеке. Огонь с опозданием смогли потушить системой ЛОХ. Погибли тринадцать человек. Флагманский специалист рассказывал удивительные вещи. Люди в аварийных отсеках вспыхивали как свечки! Горели волосы, одежда! И тут Лавров прозрел! Это кислород! Недостающее звено к теории Бобылева. Как он не мог об этом догадаться раньше! Ведь он видел пожарные брошюрки, в которых говорилось, что волосы на голове и одежда способны к интенсивному горению при концентрации кислорода не ниже двадцати четырех процентов, а лакокрасочные покрытия – не ниже двадцати семи. Там
– Интересно, а почему не горят американцы?
За Лаврова ответил Алексей:
– Во-первых, компоновка оборудования более удачная, во-вторых, не допускают такого содержания кислорода в воздухе отсеков, в-третьих, все наши пожары в конце автономки, на пятидесятые сутки, а они больше тридцати суток не ходят.
– Почему?
– Профсоюз моряков запрещает больше месяца находиться в море потому, что половое воздержание сверх этого срока вредно для организма.
– Вася! – решил поинтересоваться Лавров. – А что ты собираешься дальше делать со своей теорией?
– Не знаю, – пожал плечами Бобылев, – может, Вы чего-нибудь предложите?
– Вряд ли. Всему этому нужна серьезная проверка.
– А если еще подумать? Наверное, за время автономки появятся новые мысли и уже потом Василий изложит все на бумаге! – предложил Иванченко.
– Зачем? – удивился Василий. – Кто будет читать, то, что напишет простой лейтенант?
– Прочитают! – успокоил его Алексей. – Товарищ моего брата заведует пожарной лабораторией в головном институте ВМФ. Пиши! Обязательно прочитают!
Так и решили. Когда расходились, Лавров, похлопав Алексея по плечу, спросил:
– Откуда ты это все знаешь? Ну, про половое воздержание?
Его удивили глубокие познания Иванченко в физиологии вероятного противника.
– В «Известиях» писали. Статья была про аморальное поведение моряков НАТО на берегу, – объяснил Алексей.
«Вот так всегда! – подумал комдив-три. – Что немцу смерть, русский обязан терпеть!».
С приходом в базу объявили пятисуточный планово-предупредительный ремонт. Одновременно с ППР полным ходом шла погрузка продовольствия. Прямо на кормовой надстройке, подложив доски от ящика, кок размахивал топором, пытаясь разрубить на части темно-багровую говяжью тушу, не пролезающую в отверстие люка восьмого отсека. В центральный пост осторожно опускали большие темно-зеленые опломбированные ящики с запасными частями и принадлежностями к механизмам и вооружению. Несколько дней разгружали машины с комплектами регенерации. Может показаться, что светло-желтые, цинковые ящики с запаянными крышками в огромном количестве размещают, где попало – в трюмах, на подволоках, в каютах и гальюнах, загромождают проходы в отсеках, доступ к механизмам. Это не так. За кажущимся хаосом и нагромождением кроется точный математический расчет. Просто места в отсеках очень мало. Каждый комплект расположен и закреплен строго на своем месте. На протяжении всей автономки выбирать их с этих мест будут в таком порядке и количестве, чтобы не нарушить остойчивость и посадку подводной лодки, а вес удаленных за борт пластин, скомпенсируют приемом балласта в уравнительные цистерны.
Готовились к автономке и жены офицеров и мичманов. Большинство приобретало билеты на перелет на Запад, к своим мамам. Тяжело одной с одним или двумя дошкольниками без помощи мужа. Мама поможет. И не так скучно как в поселке. Родственники, друзья и подруги! Подобное решение безоговорочно одобряли их мужья, только с другой точки зрения. Что делать одной молодой красивой женщине в поселке долгими зимними вечерами? Всякое может случиться! По мере приближения окончания планово-предупредительного ремонта, одна за другой, на долгий срок пустели квартиры подводников, а начальники все чаще не упускали случая ехидно заметить просящим «Добро на съезд» подчиненным: «Что Вам там, в поселке делать-то без семьи? Развратничать?».