Любимцы Богини

Трошин Владимир Васильевич

Петр Михайлович знал все. Надо полагать, не без участия добровольных помощников. Недели за две до выхода, неожиданно перевели на другой корабль старшину команды мотористов мичмана Моисеенко, который вовсе не собирался покидать родной экипаж. Вместо него на корабль назначили нового старшину команды, мичмана Панова, ничем не примечательного мужчину лет тридцати шести. Не обремененный тяжелыми обязанностями эксплуатации работающей техники (на атомоходе дизель-генераторы являются резервными аварийными источниками питания), Панов имел массу свободного времени. Его всегда можно было увидеть в какой-нибудь случайно собравшейся компании.

Лавров как-то не думал, о том, что Панов и Чишкунов работают в одной команде. Но обстоятельства убедили комдива-три в этом. Получилось так, что он взял в автономку набор гантелей. Ему говорили, что заниматься тяжестями в подводных условиях вредно для сердца. И так целый комплект вредных факторов, а тут еще физические нагрузки. А если все-таки

попробовать? Гиподинамия замучила! Самое удобное место для занятий на корабле верхняя палуба первого отсека. Почему? Во-первых, в первом отсеке нет постоянно работающих механизмов. Во-вторых, отсек не жилой. Кроме вахтенного торпедиста на верхней палубе и трюмного на БП-1 никого нет. Значит, воздух чище, чем в жилых и энергетических отсеках. В-третьих, на верхнюю палубу первого отсека доступ строго ограничен по причине нахождения в торпедных аппаратах торпед с ядерными боеголовками. Данное обстоятельство ограждало его от многочисленных зевак и любопытных. В-четвертых, высота отсека позволяла вытянуть руки с гантелями в полный рост, не задевая кабелей и плафонов светильников, расположенных на подволоке. Он договорился с командиром минно-торпедной боевой части и приступил к занятиям. И все же любопытные были. Только Лавров возьмется за гантели, как крышка люка лаза на торпедную палубу приподнимается, и чьи-то внимательные глаза наблюдают за ним через щель. Вахтенные трюмные сообщили ему, что это Чишкунов следит за ним стоя на трапе. Или появится голова Панова и спросит о чем-нибудь. И хотя он занимался всего два раза в неделю, наблюдение за ним никогда не прекращалось. Лаврова выводило из себя то, что его в чем-то подозревают, но он сдерживался. Положено им наблюдать за ним, пусть наблюдают.

Экипаж привык к размеренной подводной жизни. Техника работает как часы. Никаких ЧП. Ни пожаров, ни поступлений воды. Единственный раз, сразу после форсирования пролива, проверяя отсутствие слежения, обнаружили пристроившуюся в кильватер за К-30 американскую подводную лодку. Для первого поколения это удача. Шумность наших подводных лодок на порядок выше американских. А это значит, что американские субмарины спокойно могут следить за советскими подводными лодками, оставаясь для них невидимыми. На какие только ухищрения не идут командиры наших подводных лодок, чтобы обнаружить малошумного противника. Вот и в этот раз, Хорольский для проверки отсутствия слежения применил отработанный тактический прием. Разогнав К-30 на самом полном ходу обеими турбинами, он приказал постепенно снижать ход. Не командами турбинного телеграфа, а по одному обороту турбин. Противник, не замечая снижения хода цели, преследует ее на прежней скорости. Дистанция между подводными лодками резко уменьшается, и американец попадает в зону акустической видимости нашей подводной лодки. Прием сработал. Акустики обнаружили и в течение нескольких минут наблюдали шум винтов американской атомной подводной лодки типа «Стерджен». На очередном сеансе связи Хорольский доложил о контакте в Москву и получил приказ на отрыв от противника. Меняя скорость и глубину, используя активные средства гидроакустического противодействия, К-30 через несколько часов оторвалась от американской подлодки.

Глава XIII

Почти незаметно пролетел месяц. В отсеках стало свободней и чище. Исчезли груды продовольствия и стены, напичканных всюду, комплектов регенерации. По кораблю прошел слух о скором всплытии. Действительно, через два дня, после одного из сеансов связи, был получен приказ, следовать в точку всплытия, где атомоход будет ожидать эсминец для его сопровождения в территориальные воды Социалистической Республики Вьетнам.

В точку всплытия прибыли часа через четыре. Долго маневрировали в районе под перископом. Запаздывал эсминец. Наконец, установили радиосвязь с кораблем охранения. Еще через полчаса эсминец можно было наблюдать в перископ. Старшина команды трюмных по приказанию командира отдраил нижний рубочный люк.

– Продуть среднюю! – подал команду Хорольский и начал тяжело подниматься по трапу в прочную рубку.

Лодка задрожала всем корпусом, словно ей, как и людям находящимся внутри ее не терпелось поскорее выбраться наружу после почти месячного заточения в глубинах морей. Заваливаясь в бортовой качке, К-30 всплыла в позиционное положение. Ударило по ушам перепадом давления. Это Хорольский отдраил верхний рубочный люк. В центральный пост одновременно ворвались ослепительно яркий столб света полуденного солнца, мгновенно затмивший нити накала электрических лампочек и горячий и липкий воздух тропического моря, наполнивший пряными ароматами пресную атмосферу отсека, создав у находящихся в нем подводников ощущение неполноценности и убогости их прежнего бытия.

– Продуть концевые! – последовала команда с мостика, и старшина команды трюмных, резко повернув маховики клапанов продувания концевых цистерн главного балласта, окончательно освободил мощное черное тело подводной лодки от гулявших по нему волн.

К недовольству курильщиков отбой тревоги объявлен не был. Скоро территориальные воды Вьетнама. Необходимо срочно расснарядить

РДУ и провести выброс отработанных пластин со скопившимся за двое суток мусором.

После выброса мусора и большой приборки, наступила желанная для всех курильщиков минута первой, после месячного перерыва, затяжки сладким сигаретным дымом. Накурившись вдоволь, позеленевшие, но довольные, они, пошатываясь, спускались из рубки. Всем разрешалось посмотреть в перископ на видневшуюся на горизонте узкую полоску берега. При сильном увеличении в перекрестье перископа можно было увидеть знакомые еще по картинкам в букварях силуэты пальм.

Через два часа пришвартовались к пирсу в бухте Сонг. Заместитель командира по политчасти объявил по трансляции: «Наша подводная лодка прибыла в порт Сонг Социалистической Республики Вьетнам для проведения планово-предупредительного ремонта и отдыха экипажа».

Василию не терпелось выйти на берег, но он терпеливо, не прося подменить его, дождался команды на сброс аварийной защиты установки правого борта. Еще на переходе в бухту были проведены все подготовительные мероприятия, снижена мощность реактора, турбина правого борта переведена на снабжение паром от парогенераторов левого борта. В пультовой выгородке собрались управленцы. Всем хотелось присутствовать при сбросе аварийной защиты, подводящем итог подводному плаванию. Василий не ожидал, что право нажать кнопку сброса аварийной защиты будет предоставлено именно ему.

– Ну, чего ждем, Василий! – не поворачиваясь к нему, сказал Исаковский. Василий обвел взглядом собравшихся.

«Ну что тянешь! Ты заслужил это право!» – говорили их улыбающиеся лица. Он протянул руку к панели с красной кнопкой. Мерзко взвыл ревун, заглушая вторившую ему колокольную сигнализацию. На мнемосхеме загорелись красные лампочки сигнализации концевиков стержней аварийной защиты. Стрелка указателя положения компенсирующей решетки пробежала по циферблату и остановилась. Стоявший у мнемосхемы Картонов нажал на блокировку сигнализации. Рев аварийной сигнализации сменила трель «Каштана». Вахтенный пятого отсека спешил сообщить о сбросе аварийной защиты.

«Вот и все! – мелькнуло в голове у Василия. – Я умею делать то же, что и они. Я доказал это».

Сменившись и пообедав, Василий, довольный собой, не спеша, поднялся наверх. Ослепнув от яркого солнца и одурев от жары, которая охватила его воздухом сауны, он чуть было не упал, споткнувшись об не заваленную боцманами швартовную утку. Привыкнув к дневному свету, осмотрелся. Весь берег представлял собой длинную причальную стенку, с одноэтажными ветхими домиками в глубине ее, к которой примыкали несколько плавучих пирсов. Горизонт закрывали остроконечные горы, вершины которых утопали в темных грозовых облаках. Сзади сверкала рябью волн водная поверхность бухты, с обрамляющей ее береговой полосой. Выход из бухты не был виден. Слева, у ближайшего пирса, была пришвартована дизель-электрическая подводная лодка 641-го проекта. Чуть дальше, стояли ракетные катера и сторожевые корабли. Справа, обзор закрывал высокий борт плавбазы. Василий догадался, что выход из бухты находится в той стороне. Кучкой, в конце пирса перекуривали моряки, а у трапа плавбазы стоял помощник командира и беседовал с неизвестным Василию капитан-лейтенантом. Были и любопытные. В торце пирса, с автоматами Калашникова на плечах, повернутыми стволами вниз, стояли два щуплых маленьких вьетнамца и с интересом рассматривали К-30. Перекурив, и немного потоптавшись на пирсе, Василий решил осмотреть близлежащие окрестности. Пройдя вдоль борта плавбазы, Бобылев увидел, что за пирсом причальная стенка заканчивается. Дорога с нее ведет в сторону обкатанных невысоких скал, с округлыми и гладкими, напоминающими гигантские человеческие черепа вершинами и причудливым нагромождением огромных глыб, поросших скудной растительностью. Неглубокие пещерки и углубления в них, создавая иллюзию пустых глазниц, усиливали это сходство. До скал к дороге примыкал плоский берег, с какими-то небольшими, чисто вьетнамскими домиками, из которых ближайшие к морю стояли на сваях под изящно изогнувшимися над ними кокосовыми пальмами. Но людей среди них не было видно. Выйдя на бетонированную поверхность причальной стенки, Бобылев обратил внимание, что большая ее часть почему-то залита ставшим жидким на солнце асфальтом. На дороге, откуда-то идущей к стенке, стоял шлагбаум с деревянной будкой, но караульных не было. Бобылева умилило то, что по обе стороны от дорожки, ведущей к будке вместо цветов, были высажены кусты ананасов. Дальше он идти не рискнул. Солнце село и внезапно наступили сумерки, быстро перерастающие в тропическую ночь. Василий поспешил на корабль.

На следующий день поступила команда вывести из действия установку левого борта. На утреннем построении объявили, что после обеда экипаж переезжает на плавбазу. Кроме этого, с завтрашнего дня начинается планово предупредительный ремонт продолжительностью 15 суток и подготовка к строевому смотру, который обязательно предшествует приему каждого корабля в состав оперативной эскадры разнородных сил базирующейся в бухте Сонг. Плисецкий предупредил, что завтра, сразу после подъема флага политинформация, которую будет проводить заместитель начальника политотдела эскадры.