Любимцы фортуны
Шрифт:
— «Макмаон пикчерс», подождите на линии, — прозвучало в ответ, вслед понеслась ненавязчивая мелодия, способная, однако, довести до белого каления, если ждать слишком долго.
— Спасибо за ваше терпение, — раздался в трубке женский голос. — Это офис Питера Макмаона. Чем могу помочь?
— Тара?
— Да… — Голос зазвучал настороженно. — Кто это?
— Сиена.
Долгая пауза.
Впервые на памяти Сиены ядовитая змеюка Тара так долго подбирала слова для ответа. Именно Тара когда-то не отдала Сиене письмо Хантера, именно Тара
— Боюсь, тебе не удастся поговорить с отцом, Сиена, — твердо сказала Тара, придя в себя. — У него деловая встреча, и его не будет до двух.
Сиена не стала настаивать, зная, что отец ненавидит, когда его отрывают от дел. Тем более ей не хотелось, чтобы Тара наслаждалась ее унижением.
— Ладно, перезвоню позже, — откликнулась она.
— Как пожелаешь, — хмыкнула Тара.
— Передай, что я звонила, — бросила Сиена и повесила трубку прежде, чем Тара успела оставить за собой последнее слово.
Сиена мрачно вздохнула. Интересно, как много известно Таре о завещании и показе Маккуина? Небось гадюка лично присутствовала при всех формальностях, дабы убедиться в том, что завещание навеки вычеркнет Сиену из списка наследников. Сучка!
Сиена не знала, за что именно Тара ее недолюбливает. Можно было бы списать все на банальную женскую зависть (все-таки, повзрослев, Сиена стала чудо как хороша и могла позволить себе роскошное бытие даже вдали от семьи), но неприязнь к ней Тары насчитывала столько же лет, сколько было Сиене.
Теперь девушка испытывала нечто сродни панике. Она снова набрала домашний номер. На сей раз трубку взяла Клэр.
— Пит? Что еще? — спросила он.
Сиена догадалась, что прозвонилась как раз после того, как родители повесили трубки.
— Нет, мама, это Сиена.
Сиена испытала такое облегчение, услышав голос матери, что ее гнев сам собой сошел на нет. Впервые за много лет она говорила с матерью таким нежным тоном.
Однако Клэр молчала, и Сиена почувствовала страх.
— Мама? Алло? Мама? — повторила она. Страх заполнил желудок и стал карабкаться к горлу. — Ты меня слышишь?
— Да, Сиена, я тебя слышу. — Голос матери звучал странно, словно в любой момент мог дрогнуть. — Что тебе нужно? — Теперь это был шепот.
Страх дернулся, перевернулся в желудке, сменяясь знакомым чувством злости и презрения.
— Что мне нужно? Что мне нужно?! — взвизгнула Сиена. — Да как ты можешь задавать такие вопросы? Тебе звонит твоя дочь, твой единственный ребенок, мама! Или тебе на это плевать?
— Сиена…
— Ты спрашиваешь, что мне, черт возьми, нужно! Изабелла дала мне факс отца. Я не понимаю, что происходит! Ты знаешь, что творится? Это ты надоумила его проучить меня, да?
— Нет, Сиена, конечно, нет! Как ты могла так подумать? — взмолилась Клэр. — Но ведь я предупреждала тебя, дорогая. Я пыталась образумить тебя, уговаривала забыть о Париже, сделать так, как просит отец… — Голос Клэр прервался.
— И что с того? Я слетала на неделю в Париж, и что?! Это такой страшный проступок? Это достаточный повод, чтобы вышвырнуть меня из дома и вычеркнуть из завещания? А может, и из жизни, а? — Сиена орала, как ненормальная, брызжа слюной и топая ногами. — Значит, можно вот так просто забыть о том, что у тебя есть дочь? Признайся, мама, тебе ведь так проще, да?
Клэр беззвучно плакала. Она не знала, что сказать дочери, хотя и понимала обоснованность ее претензий.
Увы, она уже приняла решение и вынуждена жить с ним до конца своих дней.
— Сиена, я…
— Да ты хотя бы видишь, как нелепо все то, что происходит? Это бред больного воображения! Какой отец вычеркнет любимую дочь из своей жизни за подобный проступок? Какая любящая мать его поддержит? Ты хотя бы читала завещание? — Сиена развернула комок бумаги, в который недавно превратила ненавистный факс. — Он требует, чтобы я освободила квартиру Макмаонов! Значит, я больше не часть вашей семьи, да? Он решил стереть меня из своей жизни, понимаешь? Или ты полностью поддерживаешь его? Ты читала? Читала?!
— Да, Сиена, я читала. — Клэр шмыгнула носом. — Пит позвал меня вчера вечером и показал завещание. Мне очень жаль, Сиена…
— Ух ты! Ей жаль! — Сиена горько рассмеялась. — Значит, показал вчера вечером, ага. И что ты сказала? «Как здорово придумано, дорогой»? Ты похвалила мужа за то, что он ловко избавился от паршивой овцы? — Сиена принялась хохотать. — А что ответил отец? «Она не пойдет учиться и не станет образованной английской леди, а значит, недостойна нас», да? Ну, что ты молчишь, мамуля? Так все было? Вы просто обрубили концы одним махом, да?
Сердце Сиены стучало в груди так сильно, словно готовилось выскочить наружу и шлепнуться на ненавистное завещание Пита Макмаона. Гостиная, еще пять минут назад казавшаяся девушке уютной и очень домашней, теперь выглядела совершенно незнакомой и пугающей.
— Прости, дорогая, — проблеяла Клэр жалобно. — Но ведь мы… давали тебе шанс за шансом… — Она помолчала, а затем продолжила с силой: — Ты раз за разом выводила отца из себя! Зачем ты испытывала его терпение? Ведь он хотел, чтобы ты стала…
— Кем?! Другим человеком? — горько спросила Сиена. — Ему никогда не нравилась собственная дочь, мама, и ты это знаешь.
— Прости, дорогая, прости, — повторяла Клэр, словно заводная кукла. — Чем ты думала, когда решила лететь в Париж? Ты же знала, чем все кончится. Отец всегда держал свое слово и сдержал на этот раз. Тебе нужно научиться ответственности, Сиена.
— Конечно, — буркнула девушка устало. — У меня ведь больше нет иного выхода. Ха-ха-ха, папочка решил вычеркнуть меня из своей жизни! А ты, мама? Ты поддерживаешь его решение? Ты согласна с ним? Считаешь, что он прав?