Любимец Бога
Шрифт:
В зале совещаний повисла тишина.
– Вадим Александрович, каково ваше мнение? – Орлов был не намерен затягивать обсуждение.
– Как известно, на участие американцев мы согласились под давлением чрезвычайных обстоятельств. И эти обстоятельства мы устранили сами. Так что я не вижу необходимости включать американцев в наш проект, учитывая, какие перспективы он может открыть.
– Так, трое из пяти членов Совета безопасности высказались. Высказались против. Теперь вы, Павел Иванович.
Обычно улыбающийся премьер-министр
– Я присоединяюсь к мнению остальных членов Совета безопасности, американцев не брать, хотя они и потеряли человека при попытке уничтожить астероид. Там мы должны быть первыми.
– Сергей Павлович, вы хотите что-нибудь сказать?
– Хочу, очень хочу! – непривычно сильным для него голосом ответил академик. – Господа, а вы уверены, что экзамен перед Богом вы сдали?
Министры замерли.
– Что вы этим хотите сказать, Сергей Павлович? – наконец спросил Кедрин.
– А то, уважаемые члены Совета безопасности, что экзамен можно считать сданным только в том случае, если Борис Ковзан вернется оттуда. Или я ошибаюсь?
– Я так полагаю, – заговорил вновь директор СБ, – что уважаемый Сергей Павлович Хохлов за то, чтобы включить американца в экипаж «Прорыва». Я согласен с ним, что мы лишь чудом избежали гибели корабля и решили, что основные трудности позади. Но я не понимаю, почему он увязывает дальнейшую успешную реализацию проекта с наличием на борту «Прорыва» американца.
Все взоры скрестились на академике. Тот несколько мгновений сидел неподвижно, затем, вытерев платком лысину, медленно и на этот раз привычно тихо заговорил:
– Господа, мы не должны забывать о том, что данная проблема предполагает не только техническое, но и нравственное решение. Отсутствие любого из них приведет к провалу всего проекта. Ведь мы имеем дело не только с космосом и не только с живой материей. Мы имеем дело с мыслящей материей, на многие порядки более высокоразвитой, чем все человечество, вместе взятое. И не забывайте, именно эта мыслящая материя, именно Бог создал человека, какой он есть. Создал нравственным. Он наделил его совестью. И если хотите, нравственность – это критерий жизненности нации. Историческую перспективу имеет та нация, которая более нравственна.
– То есть вы полагаете, уважаемый Сергей Павлович, – в разговор вмешался Орлов, – что безнравственно не включить американца в экипаж «Прорыва»?
– После того как они заплатили человеческой жизнью за свои обязательства, да, – твердо ответил академик.
– А я, пожалуй, поддержу Сергея Павловича, – неожиданно проговорил Кедрин. И, чуть усмехнувшись в ответ на удивленные взгляды коллег, пояснил: – Академик Хохлов прав. Этим проектом мы выходим на прямую связь с Богом. А в Библии сказано, что, если Бог благоволит к людям, Он принимает их жертву. Если нет – отвергает. Думаю, что американскую жертву Он принял…
– Дикость какая-то.
– Может, и средневековье, – неожиданно легко согласился Кедрин. – Но не прислушаться к Библии, тем более в данных условиях… И потом, знаете, «береженого Бог бережет». Давайте мыслить прагматично. Даже в случае неудачи с «Прорывом», при наличии в экипаже американца это уже нельзя будет считать неудачей.
– Поясните, Вадим Александрович.
– А что ж тут непонятного, Олег Павлович, – за Кедрина начал отвечать министр обороны, – американцы станут нашими безусловными союзниками, что весьма нелишне перед лицом китайской угрозы на нашем Дальнем Востоке,
– Все высказались, господа?
– Я хочу только добавить. – Хохлов обвел всех взглядом. – «Давайте честно мыслить – это и есть высшая нравственность». Это сказал не я. Это Декарт.
Могущественное светило наконец освободилось от навязчивого внимания туч. И вновь уверенные яркие лучи залили пространство, неся с собой свет и тепло.
Объединенная Русь. Украина. Киев. Майдан Незалежности.
3 июля 2190 года. Суббота. 11.20 по местному времени.
Десятки тысяч людских тел, прижавшихся друг к другу, образовали одно живое существо. И десятки тысяч глаз были обращены к трибуне, установленной в центре площади. И десятки тысяч глоток, набрав в легкие воздух, выкрикивали:
– Нет!
– Бог этого не желает!
– Нет!
– Второй жизни без Бога – нет!
– Нет!
– Аморальной власти – нет!
– Нет!
Высокий человек в черном одеянии смотрел на скандирующую под его ногами толпу.
– Нет! Нет! Нет!
Видя, что толпа начинает успокаиваться, он вновь, воздев руки к небу, заговорил. Скрытые мощные динамики разносили его чуть хрипловатый голос далеко вокруг:
– Братья и сестры! Оглянитесь, посмотрите вокруг. Нас уже десятки тысяч! И не только здесь! А по всей Украине, по всей Руси, по всему миру! И сейчас, – жест рукой в сторону многочисленных телекамер, – они с нами говорят: «Мы едины, мы непобедимы! Мы едины, мы непобедимы!»
Умные динамики, управляемые компьютером, тут же многократно усилив и добавив частоты, возбуждающие человеческую психику, с силой вбросили всю эту смесь в толпу
Толпа скандировала:
– Мы едины, мы непобедимы! Мы едины, мы непобедимы!
– Братья сестры! Именно вы, услышавшие Бога, спасетесь, и вам будет даровано бессмертие. Остальных же ждет даже не это, – широкий жест в сторону огромных проекционных экранов, которые тотчас заработали.
Бесстрастная электроника безжалостно показывала десятки бессмысленных глаз, искривленных губ.