Любимец (Спонсоры)
Шрифт:
– Вы завоевали нашу планету, сосете из нее соки и еще уничтожаете ее жителей!
– Чепуха! Ничего подобного. Ты спроси любого человека, недоволен ли он жизнью, страдает ли он? И окажется, что люди счастливы.
– Потому что ничего не знают?
– Потому что знают, что им положено. Мы им говорим, что они живут лучше, чем раньше, и лучше, чем всегда. И говорим это с утра до вечера. Мы говорим, как плохо жили люди раньше, пока мы не пришли и не научили их всему. И они верят. И если ты сейчас придешь и начнешь кричать этим людям, что они живут плохо, что мы их угнетаем и даже уничтожаем, они тебя растерзают. Никому не нужна
– А как же Маркиза и Хенрик? – спросил я. – Они тоже слепые?
– Им выгодно, что Земля принадлежит нам. Они отлично устроились. Они сорняки. А сорняки полезно иногда пропалывать.
– Вы им разрешаете носить одежду?
– Разумеется. Мы им многое разрешаем. Чтобы им казалось, что они что-то значат. Мы им уступили вонючие подземелья и непроходимые леса, шахты и теплицы, мы им дали кондитерские и металлические фабрики. Мы им даем эксплуатировать своих же, людей, с которых они дерут три шкуры. И трепещут перед нами. Разве не удобная для всех модель?
– Маркиза на вас рассердилась.
– Ничего подобного. Твоя Маркиза испугалась. Она поняла, что в один прекрасный день ее тоже могут ликвидировать. Но при том она рада – погибли некоторые из ее конкурентов. К тому же у меня есть возможность ее утешить.
– Какая?
– Я давно обещал отправить ее в Галактический центр, где исправят ее тело. За это она нам будет еще вернее.
Мы вернулись к бетонным домам. Подбежал Арсений и стал тереться о ногу спонсора – его уже обучили любви к спонсорам. Ко всем спонсорам. В меня ее вложили недостаточно.
Сийнико потрепал Арсенчика по головке.
– Я их не различаю, – сказал он. – Но будущее Земли за ними. Люди не должны размножаться как придется. Любой ребенок должен быть запрограммирован, чтобы быть нам полезным. Поэтому я лично возражаю против насильственных действий. Зачем убивать? Через несколько десятилетий Земля будет идеальной, гармоничной планетой. И залогом тому наши питомники.
Спонсор удивительно говорил по-русски, с прибаутками, поговорками и без акцента, свойственного всем спонсорам.
Я пошел вверх по ступенькам, в особняк.
– Что такое? Ты куда? – крикнул мне вслед спонсор.
– Мне сказать два слова на кухне, – откликнулся я.
Спонсор оказался в дурацком положении – он же не мог войти в дом. Так бывало со всеми спонсорами – им кажется, что они правят, но они не могут войти ни в дом, ни в шахту, ни, зачастую, на фабрику. Пока люди не истреблены и не все на Земле переделано под четырехметровых жаб, люди будут жить своей жизнью. Прощай, мой господин!
Я прошел на кухню и приказал поварихам, которые еще мыли посуду, чтобы Леоноре выдавали отныне по двойной порции. Поварихи принялись что-то нести о жулике – заведующем производством, об указаниях господина спонсора, но я не стал с ними спорить, а лишь добавил, что завтра проверю.
К моему удивлению, Сийнико ждал меня у лестницы.
– Какая такая Леонора? – спросил он ворчливо.
Спонсор держал в лапе коммуникатор. Разумеется, он слышал все, что я говорил – коммуникаторы слышат сквозь стены. Я опять оказался слишком самонадеян.
– Сами вывели чудовище, – сказал я, – а кормить забываете.
– Какое из чудовищ ты имеешь в виду?
– Двухметровую девицу. И не понимаю, зачем она вам нужна?
– Зачем? Отвечу. Дело в том, что мы, как ты имел несчастье заметить, очень эмоциональны. Нам необходимо выплескивать энергию. Любое соревнование, особенно с элементом борьбы, нам интересно. Предприимчивые люди помимо боев гладиаторов возрождают, и не без успеха, борьбу, бокс и баскетбол. А так как кандидаток мало, я решил, не вывести ли мне собственную баскетбольную команду? Там, – он показал на второй этаж, – в инкубаторах, у меня лежат два десятка переростков. Не все же людям получать прибыль – пора брать все в свои руки. Через десять лет мои баскетболистки покорят мир и принесут мне миллионы.
– А сколько лет Леоноре? – спросил я.
– Двадцать. Она у нас самая старая, – сказал спонсор. – Хорошо, что ты следишь, чтобы повара не воровали. Вы, люди, ужасно вороваты. Для вас нет ничего святого. Все тащите… – Спонсор сжал губы. Ему было противно.
Больше таких откровенных бесед между мной и Сийнико не было.
Спонсор был занят в городе, прилетал поздно. С утра обходил лаборатории и проектные мастерские. Однажды прилетела на вертолете чета спонсоров, отобрала и увезла с собой гибрида. К тому времени уже вернулась надзирательница госпожа Фуйке, меня она игнорировала – и к лучшему, по крайней мере, я мог тоже не обращать на нее внимания.
За время, проведенное в питомнике для любимцев, я отдохнул, отъелся – ведь поварихи меня побаивались, а я их не разубеждал.
У Сийнико была неплохая библиотека. Он разрешил мне смотреть картинки в книгах в его кабинете. Я понял, что при всем его уме Сийнико подвержен той же слабости, как и все спонсоры, – он не мог допустить и мысли, что любимец может читать, причем не только по-русски, но и на языке спонсоров.
Так что я не только рассматривал картинки, но и читал. Правда, из спонсорских книг многого не узнаешь – как правило, это книжки-гармошки про войны на неизвестных мне планетах, в которых некий господин Куйбинко обязательно поражает множество драконов или другой нечисти. Госпожа Яйблочко обожала раскладушки про одинокую и несчастную спонсоршу, которая скрывает свою красоту в ожидании достойного жениха, который в конце концов прилетает со звезд.
Когда я был любимцем, я читал эти книги, полагая, что все это – правда, и даже переживал за несчастную невесту. Теперь же я отбрасывал все эти книги в сторону, а искал на полках исторические труды или книги, говорившие о нас, людях.
Но о людях ничего не было. Словно и планеты такой – Земля – не существовало. И не было страны – Россия, как и других стран, пейзажи которых я видел по телевизору, когда жил у хозяев.
Я привык к жизни в питомнике, а питомник привык ко мне. Сначала спонсор думал, что я буду помогать Автандилу, но меня генетика не увлекала. Зато я любил возиться с малышами, мы с ними играли в разные игры, я стал преподавать им физкультуру, стрельбу из лука и фехтование. Думаю, что я был популярной фигурой в питомнике.
Спонсор тоже привык ко мне. Как возвращался из города, часто звал меня, мы вместе ужинали, а потом он пускался в рассуждения и монологи, а я покорно слушал их. Впрочем, я узнавал от него не так уж много нового. Я знал, что у спонсоров были большие неприятности с милицией, которая не могла примириться со смертью милиционеров на стадионе, а без милиции спонсоры обойтись пока не могли. Пришлось увеличить жалование милиционерам и выделять для них специальные пайки. А с продовольствием было и без того плохо. Трудности. Как бы не пришлось забраться в стратегические запасы!