Любить, чтобы ненавидеть
Шрифт:
— Вы хотите, чтобы девочка, — Андрей произнес это слово с подчеркнутой иронией, — узнала обо всем от других? Зачем? Рано или поздно все всплывет. Лучше уж сейчас. — Он обратился к жене: — Я полюбил другую женщину…
— Кто она? — вскричала Дануся.
— Успокойся, детка, мы сейчас все распишем и решим, — дядя погладил ее ласково по голове. — Она не стоит того, чтобы говорить о ней.
— Я хочу знать! Кто она?
— Зачем тебе это? — пожал плечами Андрей. — В любом случае нам следует с тобой расстаться.
— Никогда, слышишь, никогда! Я не отпущу тебя! Ты не имеешь права поступать со мной так! — Дануся все больше и больше растравляла себя, накручивала, пока не впала в истерику.
Аркадий Семенович в ярости стукнул кулаком по столу.
— Все! — рявкнул он. — Поговорили, покричали, теперь слушайте меня. Никаких разводов, уходов и прочих глупостей не будет, пока еще я хозяин фирмы и всего, что в вашем городишке крутится. Поэтому будем искать конструктивное решение вопроса. Надеюсь, Андрей, ты не забыл, что 51 % акций местного предприятия принадлежит Данусе. А ты, девочка, завтра же с утречка передашь их мне в доверительное пользование. Мы все нотариально оформим. С этого дня без моего ведома, без моего согласия, ты, Андрей, не будешь ничего предпринимать, ничего самостоятельно решать. А если попробуешь хотя бы заикнуться о разводе, останешься с тем, с чем пришел в семью.
— В семью? — горько усмехнулся Андрей. — Кто бы говорил! Вы называете семьей этот дом, где не слышно детских голосов?
— У меня всегда было слишком много обязанностей, чтобы еще о детях думать, — огрызнулась Дануся, как-то мгновенно успокоившись.
— Не стоит сейчас выяснять отношения. И не нужно ссылаться на занятость — ты утратила свою профессию, так толком и не овладев ею, ничего нового для себя не нашла, от всех моих предложений отказывалась, даже машину водить не научилась, а теперь вы с дядей решили посадить меня на цепь, чтобы тебе во что бы то ни стало оставаться в статусе замужней дамы, законодательницы моды и вкусов, — с горечью выложил все, накопившееся за все годы, Андрей.
— Это неконструктивный разговор. Полаяться вы сможете и без меня. Я даю тебе шанс: если ты выкинешь всю эту дребедень из головы, все останется по-прежнему. Если затеешься с разводом — пеняй на себя.
— Тебя устроит такой брак? — спросил Андрей жену, криво усмехнувшись.
— Я же люблю тебя, ты знаешь, — улыбнулась заискивающе Дануся, будто не она минуту назад металась в истерике.
При всей своей самоуверенности Дануся прекрасно понимала, что без такой опоры, как Андрей, без положения жены одного из крупнейших бизнесменов города, она, сорокалетняя красавица, не владеющая профессией и потому вынужденная уповать только лишь на любовь стареющего дяди, у которого свои дети и внуки да сестра, ее мать, в придачу, она останется в полном смысле слова на бобах. Рассчитывать на новый брак, такой, который сможет сохранить ее прежнюю вольную и обеспеченную жизнь, она не могла — у нее хватало ума, чтобы трезво оценить свои возможности. Даже едучи в машине с шофером, Дануся видела, как много появилось вокруг красивых, ухоженных, стройных девушек и молодых женщин. Только сейчас, когда, как говорят в народе, грянул гром, она, испугавшись, мгновенно прокрутила в голове все вероятные последствия и решила бороться всеми силами за свой брак.
Аркадий Семенович с грустью смотрел на эту красивую пару и думал, что он, человек дела, прагматик до мозга костей, приехал сюда с одной-единственной целью — спасти брак горячо любимой племянницы, и добьется своего, в это он свято верил, но вернуть ей любовь мужа никто не в силах. Аркадий Семенович называл себя мысленно старым дураком, потому что за своей бешеной занятостью упустил многое. Конечно, Андрей прав: ни ребенка, ни работы, одно пустопорожнее времяпрепровождение. Даже собственную мать Дануся не баловала вниманием и визитами. В Париж, понимаешь, есть время мотаться, а мать навестить некогда. Воспитывал, лелеял, холил больше, чем собственных детей, потому что жалел — безотцовщина! — и хотел, чтобы она не почувствовала этого. А в результате вырастил красивый цветок без запаха. Аркадий Семенович чувствовал и понимал все это и раньше, да все было недосуг: то одно дело навалится, то другое, к тому же не так часто и виделись, а когда доводилось встретиться, то вроде все выглядело нормально, никаких тревожных симптомов…
Впрочем, сейчас не время всяким сентиментальным рассуждениям. Нужно дожать Андрея со всей жесткостью.
Андрей встал, извинился и объявил, что ему нужно подумать.
— Я немного пройдусь, — сказал он. — Ужинайте без меня.
— Я с тобой! — вскинулась Дануся.
— Останься, — мрачно бросил Аркадий Семенович, — пусть прогуляется, голову проветрит. — Дядюшка внутренне ликовал: если сразу не решил, не отказался, значит, первый бой выигран, есть надежда. Только бы Дануся не испортила все…
Андрей вышел из дому, вывел из гаража машину, сел, пристегнул ремень безопасности. Все это он делал медленно, машинально, не думая ни о чем. Потом тронул машину с места и медленно направился в сторону набережной. Припарковал машину, вышел, включил сигнализацию и неторопливо двинулся по длинной, протянувшейся на несколько километров набережной Волги. Первая мысль, которая пришла ему в голову, — нужно позвонить Кате. Но сделать это было нелегко, он не знал, что ей сказать. И вдруг словно молния его озарила: о чем он думает, ведь завтра Катя останется без работы! Ее с позором выставят из фирмы, облив грязью, опозорив и унизив! Он представил себе, как она завтра приедет на фирму и как охранник отберет у нее пропуск, объявив, что таков приказ, ибо она здесь больше не работает…
Андрей стремглав кинулся обратно, к машине, где оставил свой мобильник, резким движением открыл дверцу, извлек аппарат из «бардачка» и стал набирать Катин номер. Потом вспомнил, что она вечерами отключает городской телефон, чтобы Степ не смог к ней прозвониться, и дал отбой. На мгновение ему показалось, что он сходит с ума: Степа нет, он убит! Как можно забыть об этом?! Он провел рукой по лицу и снова набрал номер. Ответил незнакомый женский голос. Он попросил Катю. Она сразу же взяла трубку.
— Катенька, родная моя, это я…
— Слава богу, я просто извелась… не знаю, что на меня нашло… такая тревога на душе… еле доработала и сижу, жду твоего звонка, а ты не звонишь… что-нибудь случилось?
Несколько мгновений Андрей не мог произнести ни слова — какая фантастическая интуиция! Стресс, который Катя пережила, усилил эту загадочную особенность женщины обостренно чувствовать любую тревогу, любую беду, особенно если она случается с близким человеком.
— Даже не знаю, как сказать. Наберись мужества… В общем, все раскрылось… Аркадий Семенович знает о нас…
Катя молчала.
— Ты слышишь меня?
— Да…
— Он узнал из газеты… вычислил…
— Не понимаю, какая газета? При чем тут газета?
— В московской газете появилась информация об убийстве с указанием адреса и все такое… Теперь уже не важно.
— Что же делать? — растерянно спросила Катя.
— Родная моя, любимая, мы потом что-нибудь придумаем. А сейчас выслушай меня внимательно. Он примчался сегодня в Средневолжск, сказал, что завтра же уволит тебя… Ты поняла меня?