Любить, чтобы ненавидеть
Шрифт:
— Хорошо, спасибо еще раз. Буду ждать тебя.
Катя подумала, что еще один день будет заполнен, а значит, можно отвлечься от бесконечных дум об Андрее.
Мама Ладислава Камила оказалась моложавой, высокой дамой со спортивной фигурой, длинной, без единой морщинки шеей, гордо несущей на себе небольшую, красивой формы голову с короткой стрижкой и маленькими голубыми лучистыми глазами. Катю она встретила, как давнишнюю знакомую.
— Очень рада, что вы нашли время приехать к Ладиславу домой. На работе, я думаю, он очень официален, — сказала она и взъерошила сыну волосы.
Кате так понравился этот жест, сделанный в присутствии гостьи, что она невольно улыбнулась, и обе женщины, как по команде, потянулись друг к другу, расцеловались. Давно забытое тепло разлилось по всему телу, принесло облегчение и раскованность.
Обед прошел в непрерывных шутках, расспросах, воспоминаниях. Потом пани Камила заторопилась, быстро собралась, сказав, что должна поспеть на ужин к старшему сыну, но до этого помочь невестке испечь какой-то особенный пирог, рецепт которого очень сложен и требует немалого времени, почему и печется редко и только при ее участии.
Катя только сейчас узнала, что у Ладислава два брата — старший и младший, и оба женаты, лишь он один, неудачно женившись, засиделся в холостяках.
Когда Катя собралась уезжать, Ладислав неожиданно сказал:
— Катя, я прошу тебя… если ты хочешь… останься в этом доме хозяйкой, понимаешь… навсегда. Только не отвечай мне сейчас, подумай.
Она растерялась, покраснела и, опустив голову, не глядя на него, ответила:
— Милый, милый Ладислав, я к тебе очень хорошо отношусь и считаю тебя своим другом. Но этого совсем недостаточно, чтобы принять твое предложение. — Поразмыслив минутку, добавила: — Нельзя дважды войти в одну и ту же реку… Прости…
— Я понимаю… — тихо произнес он.
По дороге в гостиницу оба молчали.
Катя вышла из машины и, не закрывая дверцы, спросила:
— Ты не станешь сердиться на меня?
— Нет, Катя. Единственный человек, на которого я сердит, это я сам, но только тот, что был дураком много лет назад.
— По-русски говорят: что Бог ни делает, все к лучшему.
— Будем надеяться, что это так. До понедельника. Встретимся на работе.
Весь ноябрь Андрей провел в страшном напряжении, ежеминутно ожидая звонка биржевого брокера. И хотя процесс шел успешно, но, как это обычно бывает в биржевых спекуляциях, никаких гарантий никто не мог дать. Все могло произойти — и полный крах с разорением до копеечки, и грандиозный успех, и даже исчезновение брокера вместе со всем капиталом, что порой уже случалось. Правда, доверия к своему брокеру Андрей не терял, но по собственному опыту знал, что большие деньги способны даже на порядочного человека воздействовать не хуже психотропных средств — личность мгновенно трансформируется и впоследствии окончательно деформируется. Тогда можно ждать любого неконтролируемого, непредсказуемого поступка.
Он гнал от себя эти мысли, но они постоянно роились в голове и не отступали, лишая его покоя. Самое досадное было то, что ни прежде, ни сейчас он ни за что не пошел бы на подобную авантюру, если бы не любовь к Кате. Именно это рискованное предприятие имел в виду Андрей, когда сказал ей, что сделает все, чтобы они были вместе, и просил только дать ему время. Но если она вышла замуж за Ладислава или ринулась продолжить начавшийся когда-то, но так и не состоявшийся роман, то его рискованная авантюра, как он упорно называл про себя биржевую игру, теряла всякий смысл.
Порой Андрей просто не мог уснуть без снотворного, стал видеть странные сны, в которых все было перемешано и всегда трагично заканчивалось. С тяжелой головой шел на работу, сидел подолгу над решением элементарных задач.
Иногда его успокаивала мысль, что в любом случае, даже если Катя вышла замуж, он должен развестись с Данусей, расстаться с фирмой «АРКС», с Аркадием Семеновичем, найти, создать другой, свой собственный бизнес, получить наконец свободу. Только что он будет делать, свободный от Катиной любви, без надежды вернуть ее?..
В начале декабря в Средневолжск из Москвы пришла тревожная весть: позвонила мать Дануси, сообщила, что у брата случилось прободение язвы желудка и он доставлен в больницу. Все произошло сегодня утром. Шофер высадил Аркадия Семеновича по его просьбе, не доезжая до подъезда фирмы, потому что ему захотелось пройтись по первому выпавшему в эту зиму снежку. Он сделал несколько шагов и внезапно упал, потеряв сознание. Только в больнице выяснилось, что само прободение произошло достаточно безболезненно для пациента, но большая кровопотеря привела к обмороку Уровень гемоглобина катастрофический. И спасти его может только искусство хирурга.
Мать плакала навзрыд, рассказывая, что ей не велели ехать в больницу, что она сидит дома как на иголках и ждет оттуда вестей. Очень просила дочь приехать в Москву.
Дануся пересказала печальную новость Андрею.
— Собирайся, едем, — коротко сказал он и стал звонить, узнавать, когда по расписанию ближайший рейс в Москву.
Выяснилось, что быстрее добраться с пересадкой, чем ждать очередного рейса.
Андрей стал заказывать билеты, но его прервала жена:
— Я думаю, мне незачем ехать: помочь я не могу, только измотаюсь с этой пересадкой.
Андрей был ошарашен:
— Но после операции с ним постоянно должен кто-то быть. Ты могла бы подменять тетю и мать.
— Уверена, они возьмут платную сиделку, которая лучше справится, чем мы. Мое присутствие абсолютно бессмысленно, да и тебе незачем ехать — после операции его перевезут в реанимацию, туда все равно не пускают. Зачем ты собрался? Только чтобы продемонстрировать рвение?
— Знаешь, я давно уже понял, что ты эгоистка, но такой степени бессердечности я в тебе не предполагал, — возмутился Андрей. — У меня нет оснований относиться к Аркадию Семеновичу с нежностью и любовью, но существует же элементарное человеческое приличие.
— Просто я рассуждаю здраво и рационально. Моя любовь к дяде не измеряется бессмысленным порывом. Когда он выпишется, я сразу же поеду навестить его.
— Нужно еще выжить, — бросил Андрей, перезвонил в аэрокассу и забронировал один билет.
Добравшись до Москвы, он первым делом отправился к матери Дануси. Она сказала, что жена Аркадия звонила, сообщила, что операция закончена, но потеря крови очень большая — вся брюшная полость была полна излившейся кровью. Сейчас ему постоянно делают переливание разных растворов, крови и кровезаменителей. Состояние оценивается как тяжелое.