Любить Дженевив
Шрифт:
– Я так понимаю, вопрос о ядах был неспроста, – заметила Иден, вскинув подбородок. – Её отравили?
– Мышьяк, – кратко ответил профессор Руссу.
– Теория опровергается. – Каспер закатил глаза, прежде чем украдкой взглянуть на сокурсника. – Мисс Чарльз пишет о том, что не по доброй воле оказалась на практике в Молдавии. Некий «аноним», знающий нечто кошмарное о нашей жертве, обещает сохранить её секреты при условии сдачи финального экзамена в семье Даскалу. Это определённо была ловушка.
– Хорошо. – Профессор хлопнул в ладони, делая большой шаг вперёд. – Есть желающие
Я отважилась и порывисто подняла руку. Профессор Руссу одобрительно кивнул.
– Вперёд, мисс Морис.
Я завязала фартук и склонилась над зловонно пахнущим телом, рассматривая детали, пока профессор рассыпал новые опилки. Мои мокрые пальцы впились в скальпель; под ложечкой засосало, и я едва удержалась, чтобы не отвернуться от посиневшего лица юной девушки. По краткому кивку мужской головы я поняла: пора начинать. Я туго натянула ледяную плоть, наблюдая за осторожностью своих движений. Вытолкнув из лёгких порцию воздуха, я провела первый аккуратный разрез от левого плеча к грудине. Я вытерла скальпель о фартук и ниже склонилась над телом. Лезвие рассекало плоть возмутительно легко. Я сделала такой же разрез от правого плеча и направила лезвие к центру живота.
Распилить рёбра – весьма нелёгкая задача. Я взяла рёберные ножницы и с осторожностью перекусила по аксиллярной линии. Рядом со мной – семь небольших банок. В первую я поместила желудок, от которого исходил сладковатый запах. Кажется, жертва перед смертью ела нечто похожее на шоколадный пудинг. Профессор вновь кратко кивнул, пристально наблюдая за моими движениями. Во вторую банку я поместила по 1 миллиметру тонкой и толстой кишки с содержимым. Следующая – печень вместе с желчным пузырём. Банка номер четыре – одну почку и всю мочу. В последние три – 1/3 головного мозга, 2 миллилитра крови, селезёнку и 1/4 часть наиболее полнокровного участка лёгкого.
После проведённого вскрытия профессор записал видоизменённые органы и их характеристику. Свободное пространство в полостях я заполнила опилками, затем зашила основной разрез непрерывным швом. Глядя на проделанную работу, я ощущала, как по лбу скатываются маленькие бусины пота, но от одной мысли промокнyть их фартуком мне становилось дурно. От меня разило смертью. На белоснежном фартуке виднелись большие, склизкие, жёлто-красные пятна. Я сняла его и бросила в мусорную корзину, содержимое которой служанки наверняка сожгут.
Иден пристально всматривалась в моё лицо, прикусив кончик карандаша. Я продезинфицировала хирургические инструменты и вышла из аудитории, желая вдохнуть как можно больше свежего воздуха. Кровь закипела, отдавая лёгкой пульсацией в затылке. Подруга накинула пальто мне на плечи и улыбнулась, хотя взгляд её казался отстранённым. Иден размышляла о случившемся, теряясь в догадках и сочувствии к убитой, но были более насущные вопросы, отныне терзающие всех нас: охотник за секретами исчез или всё ещё отсиживается в тени каменных стен? Какие секреты стоили ей жизни?
Следующим этапом для Руссу всегда была теория. Концепция его работы заключалась в основном в практике, но иногда он любил обсудить со студентами виды ядов, состояние органов после них и, может быть,
Позже мы проследовали в класс истории и расположились у самого дальнего окна. История и мифология объединяла второкурсников с разных направлений: судебная медицина и исторический факультет. Профессор Уитмор украдкой взглянул на меня, после чего вновь уткнулся носом в учебник, попутно поправляя огромные очки на переносице.
– Вы с Томасом вместе? – прошептала Иден мне на ухо.
Я удивлённо заморгала, вглядываясь в фарфоровое лицо подруги.
– Он мой друг, Иден. Ровно так же, как и твой.
– Упаси Господь, чтобы мы с ним так дружили, – прыснула она мне в лицо. – Он явно к тебе неравнодушен.
Я отвернулась к окну, устремив взгляд на голые стволы деревьев. Признаться, меня бросало в дрожь от одной мысли о Томасе как о любовнике. Мой милый, ласковый друг детства, который обожает яичницу с беконом на завтрак, вовсе не сочетался в моём подсознании с понятием любви. Порой, безусловно, я желала его, но я никогда не позволю себе быть столь эгоистичной и переступить черту: ведь я никогда не дам ему того, чего он заслуживает.
– Вы не друзья, Джен. Если кто-то из двоих влюблён, никакой дружбы быть не может.
Я не ответила на это. Мне незачем, ведь и так всё ясно.
Монолог профессора Уитмора я благополучно проспала. Признаться, меня всё ещё не отпускал лёгкий озноб после моего «первого» вскрытия. То, с каким пристальным вниманием профессор Руссу следил за моими действиями, будоражило.
В сопровождении друзей я направилась в павильон и, опустившись на каменную скамью, стала наблюдать за колыханием воды в озере. Небольшие красные рыбы плескались, словно отгоняя хвостами подступившую грозу. Томас накинул своё пальто мне на плечи, отчего меня охватил аромат яблок, сопровождаемый слабым запахом табака. Глядя ему в лицо, я вспоминала слова Иден.
– Одетта Чарльз, – сказал Теренс, задумчиво почёсывая подбородок. – Очень знакомое имя.
– Она была подругой мисс Крессит, – ответил Томас, выпуская изо рта рассеянную сероватую дымку.
– Ох, что ж…
– Хороших девочек не убивают, – заметила Мэгги, перебирая пальцами сигареты: она курила лишь те, которые привозил Теренс.
– Жестоко, Мэгги, – фыркнула Иден, на что Мэгги невинно пожала плечами.
– Кто проводил вскрытие? – спросил Томас.
– Я.
Кажется, в глазах моего товарища мелькнула гордость. Я едва сумела сдержать улыбку.
– Причина смерти – стопроцентная?
Я пожала плечами и спрятала руки в складках длинного мужского пальто.
– Я извлекла органы на экспертизу, результаты будут готовы завтра. Но судя по запаху и моим внешним наблюдениям – отравление мышьяком. Скорее всего, яд был в её пище – она съела нечто, напоминающее шоколадный пудинг незадолго до смерти. Я бы могла сказать наверняка, но профессор пожелал выудить содержимое из желудка самостоятельно.
– Хм. – Кларенс бросил окурок на землю и резко придавил его каблуком лаковых туфель. – Сколько времени прошло с момента наступления смерти?