Любить Эванджелину
Шрифт:
У Эви создалось впечатление, будто она раскололась на два отдельных существа. Одна ее половина была безумно счастлива, пребывала в упоении, что Роберт ее любовник. Она никогда даже не мечтала снова стать такой счастливой, столь цельной, но огромная пустота, так долго таившаяся в сердце, теперь заполнилась. Роберт был страстным и в той же степени заботливым, уделяя ей столько внимания, что Эви ощущала себя центром его вселенной. Он никогда не игнорировал ее, никогда не воспринимал ничего о ней как само собой разумеющееся, всегда заставлял чувствовать себя самой желанной женщиной, которую когда-либо встречал. Всякий раз, когда они вдвоем куда-то выходили, его внимание никогда не отвлекалось на других женщин, хотя Эви прекрасно знала, что они смотрят на него.
Она видела его каждый день, спала с ним почти каждую ночь. Как только Эви перестала стесняться своего тела и страсти, которую он пробуждал в ней, их занятия любовью стали более неторопливыми и настолько пылкими, что иногда она кричала от силы удовольствия. Роберт был искушенным любовником, учил ее новым позициям, новым ощущениям, разнообразию, и, действуя весьма опытно, не давал ей почувствовать себя неуклюжей или невежественной. Он занимался с ней любовью почти каждую ночь. Только один раз, но этот один был долгим и исчерпывающим, после которого она оставалась пресыщенной и сонной. Затем утром, проснувшись, они снова любили друг друга, молча, дрейфуя в этаком полусонном состоянии, когда грезы еще туманят сознание.
Его мастерство владения ее телом было таким полным, что мысли о нем никогда не покидали ее, таясь где-то рядом, готовые вырваться наружу и принести с собой желание. Эви так и не определилась, что ей нравилось больше: пылкие ночные ласки или полные грез ласки по утрам. Удивительно, как быстро ее тело научилось жаждать сексуального удовольствия с ним, да так, что, едва день начинал клониться к вечеру, она становилась нервной от жажды и предвкушения. Роберт, конечно же, знал об этом. Она видела, как он наблюдает за ней, словно оценивая степень ее готовности. Иногда Эви испытывала искушение прижать его к полу и разобраться с ним по-своему, но всегда останавливала себя, потому что постепенно разгорающаяся страсть, хоть и сводила с ума, но в той же степени была восхитительна.
Эви привыкла подавлять свои мысли и эмоции, защищая их стеной сдержанности, но Роберт вытянул ее из-за этого щита. Они подолгу увлеченно беседовали на самые разнообразные темы. Сидя ночью на веранде, глядя на звезды, они обсуждали астрономию и различные теории от большого взрыва до черных дыр, темной материи и относительности времени. Уровень его интеллекта и область интересов были почти пугающи. Ничем не выдавая своей неугомонности, его ум постоянно работал, выискивая и впитывая новые факты или упорядочивая те, что уже имел. Они обменивались страницами газет и обсуждали политику и национальные события. Делились случаями из детства. Эви поведала ему о том, каково это, расти со старшей сестрой, столь властной, как Бекки; Роберт заставил ее смеяться историям о своей упрямой сестре Маделин. Он рассказал ей о ранчо в Монтане, которым владел вместе с Ризом Данкеном, мужем Маделин, и о двух их шумных маленьких мальчишках.
Ощущение близости с Робертом одновременно притягивало и вызывало страх. Эви влекла к нему мощная сила, образуя единение как ума, так и тела, так что теперь она больше не была отдельным существом, но частью пары, и все ее восприятие бытия менялось, чтобы принять это. Однако иногда на задворках сознания мелькала мысль: как она выживет, если Роберт уедет — теперь она должна думать об этом как о «если», нежели «когда», — и возможность его потери ужасала. Но не имеет смысла волноваться об этом. Любовь к нему сейчас, в настоящем, требовала всего ее внимания. Она не могла сдерживать свои чувства, ощущала беспомощность даже попытаться это сделать.
В то же время другая ее часть, часть, которая не была поглощена Робертом, непрестанно беспокоилась о банковской ссуде и закладной на дом. Томми не связался с ней. Эви звонила в банк дважды; в первый раз он сказал, что разрешение еще просто не получено, но он не думает, что с этим возникнут какие-то проблемы, и что она просто должна набраться терпения. Во второй раз его не оказалось в городе.
Она не могла ждать дольше. Уже прошло одиннадцать дней и оставалось лишь девятнадцать до того момента, когда кредит должен быть возвращен. Если ее банк не даст ей ссуду, надо будет найти другой, и, раз все банки так долго принимают решения, она может обнаружить, что просто не успевает. От одной только мысли о такой возможности ее бросало в холодный пот. Эви пыталась думать о других вариантах, других способах достать деньги на случай, если ссуда не будет получена быстро. Можно выставить на продажу свою лодку, но она не стоила даже половины той суммы, которая требовалась, и в любом случае Эви могла не успеть продать ее вовремя. О том, чтобы попросить о займе Бекки и Пола, вопрос даже не стоял; у них были собственные финансовые обязательства, да и растить двух подростков не дешево.
Она может продать прокатные лодки, что соберет необходимое количество денег, но лишит ее довольно приличной части дохода. Конечно, с выплаченным кредитом, к тому же если не придется брать другой, у нее стало бы намного больше доступной наличности, и в скором времени Эви смогла бы приобрести больше лодок для сдачи в аренду. Единственной проблемой снова являлось время. По ее опыту, люди не спешили при приобретении лодки. Это, даже в таком городе, как Гантерсвилл, привязанном к реке, не было необходимостью. Люди смотрели на лодки, думали о покупке, обсуждали за обеденным столом, проверяли и перепроверяли свои финансы. Возможно, но маловероятно, что она сумеет продать достаточно лодок, чтобы за то время, что у нее есть, заработать требующуюся сумму.
Но, однако, из тех ограниченных возможностей, что Эви имела, этот вариант был лучшим. Она повесила табличку с надписью «Продаются лодки» при входе на пристань и поместила объявления в местных магазинах морского снаряжения. Даже если продаст лишь одну, это уменьшит сумму, которую придется занимать.
Роберт сразу же заметил объявление. Тем вечером он пришел поздно, снял солнечные очки и впился в нее своими светлыми, удивительно напряженными глазами.
— Это объявление, там, на входе, — какие лодки ты продаешь?
— Прокатные, — спокойно ответила она и снова обратила внимание на клиента. Приняв решение о продаже лодок, Эви не позволяла себе никаких сожалений.
Роберт обошел стойку и встал у окна, сунув руки в карманы и глядя на лодочный причал. Как она и ожидала, он подождал, пока клиент не уйдет, прежде чем повернуться и спросить:
— Почему ты их продаешь?
Эви мгновение поколебалась. Она ничего не говорила ему о своих финансовых проблемах и не намеревалась делать этого теперь по множеству причин. Одна из них заключалась в том, что Эви была просто очень сдержанна во всём, что касалось личных проблем, и не склонна выставлять свои беды на всеобщее обозрение. Другая состояла в том, что она невероятная собственница в плане лодочного причала, и не хотела, чтобы все узнали о его шатком финансовом положении. А еще Эви не желала, чтобы Роберт подумал, будто она окольным путем просит о займе, и огорчилась бы, если бы он его предложил. Совершенно очевидно, что мужчина невероятно богат, но она не хотела, чтобы денежный вопрос стал частью их отношений. Если так случится, будет ли он уверен в том, что ее влечение к нему не основано лишь на его богатстве? И еще одной причиной являлось то, что Эви претила мысль, что кто-то еще будет иметь долю и, следовательно, влияние на лодочной пристани. Банки — одно дело, отдельные люди — другое. Причал принадлежит ей, это основа, на которой она заново из руин выстроила свою жизнь. Эви не могла отказаться даже от его части. Так что, отвечая, она просто сказала:
— Они становятся старыми, менее надежными. Нужно купить поновее.
Роберт молча смотрел на нее. Он не знал, обнять ее или встряхнуть, а фактически не мог сделать ни того, ни другого. Было очевидно, что она пытается собрать деньги любыми доступными способами, и ему хотелось заключить ее в объятия и сказать, что все будет хорошо. Но инстинкт защищать все, что принадлежит ему, надо было подавить, по крайней мере, пока. Несмотря на заключение, что Эви по большей части невиновна в шпионских делишках Мерсера, маленькая вероятность того, что он ошибается на ее счет, не позволяла ему смягчиться. Вскоре Роберт так или иначе узнает наверняка. Но, если она продаст прокатные лодки, чем воспользуется Мерсер, чтобы доставить товар? Каждая из лодок оснащена крошечными электронными жучками, благодаря которым их можно отследить; если Мерсер будет вынужден использовать какую-то другую лодку или даже полностью изменить способ передачи информации, Роберт утратит контроль над ситуацией.