Любить королеву. Случай из адвокатской практики

Кариди Екатерина Руслановна

Эта почему-то ни в одну категорию не вписывалась и казалась другой. Может быть, окружающая двойственность была тому виной? Или его непонятное состояние? Или то, что обер-кельнерша вообще не смотрела на него? Вернее, она смотрела с профессиональной улыбкой, и как будто не видела его. Не видела в нем мужчину.

В какой-то момент Василий с удивлением осознал, что это его, как бы сказать, слегка задевает. А когда понял, что именно его задевает, почувствовал странное желание поставить ее на место. Это вдруг стало казаться игрой.

***

Вмешался

прокурор:

– Протестую. С этого момента прошу пересматривать воспоминания подсудимого и пострадавшей параллельно.

– Протест принят, – ответил секретарь.

Джейми удовлетворенно взглянул на Маришу. У той не дрогнул на лице ни один мускул. Не рассказывать же, что это и входило изначально в ее стратегию.

***

Когда женщина с бейджиком «Елена, обер-кельнер» в очередной раз оказалась поблизости, Мережков специально поставил на видное место стакан и, продолжая участвовать в общем разговоре, негромко произнес:

– Холодной воды.

Отреагировала сразу. Бесшумно подошла, незаметным выверенным жестом забрала пустой стакан и унесла в ту сторону, где у них было выделено помещение для подготовки и оформления блюд. За это время он успел ближе рассмотреть ее.

Не девочка. Лет двадцати пяти – двадцати семи. Не холеная, как его капризная и ленивая подружка Кристина, но достаточно ухоженная. Стройная, спортивная фигура, длинные ноги. Небольшая грудь, аккуратная попка.

Особенно запомнились руки. Узкие кисти. Изящные, тонкие и длинные пальцы, крепкие и гибкие одновременно. Красивые. Коротко стриженные розовые ногти, естественные, без лака.

Густые светло-русые волосы, собранные в аккуратный узел, чистые, без лака. Розовые губы, плотные, приятной пухлости, верхняя губка чуть полнее нижней. Помады не наблюдалось, только легкий блеск. Аккуратный носик. Гладкая бархатная кожа, вблизи он заметил бледные веснушки.

Брови тонкие, красиво изогнутые, длинные. Наверное, она их выщипывает, мелькнула мысль. Широко расставленные серые глаза, ресницы чуть тронуты тушью. Пожалуй, самым заметным в ее лице были именно брови и глаза. Выражение глаз. Какой-то внутренний свет.

В сочетании с гордой посадкой головы это выглядело уверенностью умного человека, знающего себе цену и спокойно идущего к своей цели. И в целом она вся казалась свежей и естественной.

Не красивой, но в комплексе… Черт. В комплексе – да.

Мережков отдавал себе отчет в том, что он так детально ее рассматривал, чтобы найти изъян. Фальшь, скрытое уродство тела или души. Чтобы найти и успокоиться. Утратить интерес.

И не нашел. Пока не нашел.

Она вернулась, неся ему кристально чистый стакан холодной воды. И профессионально улыбалась, глядя на него и опять не видя. Что-то заскрежетало в душе Василия на эту дежурную улыбку. Когда она принесла и поставила стакан с водой перед ним, он откинулся на спинку стула и, специально глядя ей в глаза, высказал раздельно и четко:

– Я просил холодной родниковой воды.

Она тут же забрала стакан и негромко проговорила:

– Простите,

я не поняла вас сразу, сейчас принесу.

– Будьте любезны, – бросил Василий отворачиваясь.

Вернулась действительно через минуту, держа в руке запотевший стакан с ледяной водой. Поставила перед ним. Опять та же профессиональная улыбка и полное отсутствие женского интереса. Василий искал в ее лице признаки. Не нашел и почувствовал досаду.

Не так должна была реагировать на него какая-то официантка. Мережков привык к тому, что его, очень богатого тридцатисемилетнего холостяка женщины находят более чем привлекательным. Сами делают шаги навстречу. А этой выпал такой шанс привлечь его внимание, и ноль эмоций.

Смерил ее пренебрежительным взглядом и сухо кивнул. Что-то неуловимое промелькнуло в глазах женщины, она выдала профессиональную улыбку и вышла. И больше, сколько он не высматривал, в беседке не появлялась.

Он безошибочно счел это демонстрацией и решил наказать.

***

Ужин закончился довольно рано, охотникам предстояло встать в половине пятого утра, потому они разошлись спать вскорости после того как стемнело. Мережков подрываться завтра среди ночи, чтобы кого-то там пристрелить. не собирался. Ему и так тут было нормально. Пусть кто хочет, занимается охотой, ему дичь куда больше нравилась в виде жареного мяса, и совсем необязательно видеть, как оно бегало при жизни или издыхало.

 На эти три дня он уже наметил себе и добычу, и другие интересные занятия. Потому и не ушел спать вместе со всеми, а остался на террасе.

Перед тем как удалиться, Алишер подошел к нему спросить, всем ли дорогой гость доволен. Василий заверил, разведя руками:

– Вполне.

– Я так понимаю, ты завтра не собираешься вставать со всеми? – хитро вскинув бровь, спросил Шарафеич.

Василий усмехнулся:

– Прости, друг, эти забавы не для меня.

– Но я надеюсь, смогу найти для тебя достойное развлечение? – спросил тот.

Судя по искоркам, затлевшим в глубине глаз Мережкова, Шарафеич понял, что дорогой гость уже приглядел себе тут забаву. И его странное общение за столом с одной из официанток тоже не укрылось от пристального внимания прозрачных серо-зеленых глаз хозяина. Но и хорошо, чем бы партнер ни тешился, лишь бы остался доволен.

А женщину он и сам заметил, она показалась ему достойной внимания. Такая может увлечь мужчину надолго, подарить ему радость обладания. Уж в чем Алишер Шарафов разбирался прекрасно, так это в женщинах, достаточно было одного взгляда, он мог бы назвать цену любой из них.

– Что ж, я отправляюсь спать. Извинишь, что не составляю тебе компанию?

На что Василий хмыкнул:

– Ради бога, иди. Иначе проспишь все на свете. Кто тогда обеспечит нас мясом на завтра? Помрем тут с голоду, чего доброго.

– Э, э, э! Зачем так скажешь! – Шарафеич изобразил испуг, а потом лукаво рассмеялся и погрозил ему пальцем.

Он иногда любил коверкать русские слова, получалось смешно. Потом похлопал друга по плечу и велел вынести для него пледы. На всякий случай, ночью тут свежо. Чтобы драгоценный партнер по бизнесу не дай бог, не простыл на террасе.