Любить всем сердцем
Шрифт:
— Возможно, тебе следует поговорить об этом с доктором Ульрихом.
Джесси отрицательно качает головой.
— Нет. Он меня не понимает. Может, ему и платят за то, чтобы он меня понимал, но на самом деле это не так. Он притворяется. Я вижу это по его глазам. Я для него просто очередное голливудское отродье. — Парень снова изучает и прокручивает свой кофе. — Все на меня так смотрят. Кроме тебя.
— О нет, ты ошибаешься. Я абсолютно уверена, что ты настоящий голливудский засранец.
Джесси хихикает и кивает.
—
Я моргаю.
— Ты и есть личность.
Парень откидывается на спинку дивана, но одну руку держит вытянутой. Его пальцы барабанят по столу. Он делает глубокий вдох и выдыхает.
— Раньше Бен понимал меня. В детстве мы были лучшими друзьями.
Эта новость меня удивляет.
— Мы играли музыку в церкви моих родителей. Это была не такая спокойная, размеренная церковь, как у Бена, она была шибанутой, но мои родители были помешаны на ней. Бен был потрясающим музыкантом, гораздо лучше, чем я.
— Не знала, что он умеет играть.
— Он бросил. — Джесси снова барабанит пальцами. — Когда мне было тринадцать, я открыл для себя рок-н-ролл. Группу Slayer. Мои родители говорили, что это от дьявола. Я прятал диски под кроватью, и когда они их нашли, отец довольно сильно избил меня.
— Это ужасно.
— Побои были одобрены церковью, дерьмо типа «прибережете розги – испортите ребенка». Но я не мог уйти от музыки. Меня все время ловили, и побои становились все сильнее. В какой-то момент родители затащили меня на церемонию очищения, в которой участвовали змеи.
Я охаю, потом прикрываю рот рукой.
— Боже, мне очень жаль.
— Нет, не стоит. Это было чертовски невероятно, поверь мне. Это дерьмо все продолжалось и продолжалось, и хуже всего то, что мой брат даже не пытался остановить это. Он полностью купился на всю их чушь по «промыванию мозгов». Посвятил свою жизнь служению тому же Богу, за которым они следовали.
Теперь я понимаю, почему Джесси не молился в церкви. Он ошибается, но я не собираюсь ему этого говорить. Не сейчас.
— Тот стул, который я сунул в шкаф…
Мой желудок сжимается, представляя то, что произошло на том стуле, о тех серебристых отметинах на его спине.
— После всех этих побоев... как Бен может держать эту штуку в своей комнате... — Джесси качает головой. — Как он вообще может смотреть на него?
— Не знаю. Знаю, что никогда больше не смогу взглянуть на него, зная, для чего он был использован.
Уголок его рта дергается.
— Видишь? Ты все понимаешь. — Он хмурится. — А почему мой собственный брат не понимает? — Парень вздыхает. — Мне было семнадцать, когда отец избил меня в последний раз. Я был крупнее его и решил, что больше не выдержу. Я сопротивлялся. В ту ночь мои родители отреклись
— Наверное, это не так уж и плохо.
— Нет, — хихикает он. — Я чувствовал себя таким свободным в тот вечер, когда уехал. Я добирался автостопом до Голливуда, жил на улице. Играл на гитаре за деньги, когда Дэйв нашел меня. Мы сменили мое имя, и я стал Джесси Ли. Он единственный человек, которому я когда-либо рассказывал свою историю. До тебя.
— Я никому не скажу.
— Знаю, что ты этого не сделаешь. — Он кивает и слепо смотрит на стол перед собой. — Странно то, что сейчас я в доме Бена, наблюдаю за ним с его ребенком... Я представил его монстром, но он кажется таким же убогим, как и я.
Я улыбаюсь его выбору слов.
— Зачем ты мне все это рассказываешь?
— Даже не знаю. Будучи трезвым, все это дерьмо продолжает пузыриться на поверхности и выплескиваться, и я не знаю, куда его девать. — Обе руки вцепились ему в волосы. — Вместо того чтобы думать об этом дерьме, мне хочется напиться вусмерть и забыть, как сильно ненавижу своего брата.
Я хочу сказать ему, что проходила через это. Растерянность, стыд, сожаление – я все это испытала.
— Для меня это имеет смысл.
Его подбородок вздрагивает от удивления.
— Серьезно?
Я киваю.
— Так что же мне делать? Я не могу пить, не могу нюхать. В мире недостаточно женщин, чтобы выкинуть это из головы.
— Сексуально. — Я бросаю ему в ответ его же собственное слово.
Он хихикает.
— Похоже, у тебя остался только один выход. Пора открыть этот шкаф и столкнуться со всем этим лицом к лицу.
— На что это похоже? Практически.
Я прикусываю губу. Сказать ли ему об этом? Могу ли я поделиться с ним своей самой глубокой, самой темной тайной? Его глаза светятся надеждой и предвкушением, пока он ждет, выглядя отчаянно нуждающимся во всем, что я могу предложить. Кто я такая, чтобы отказывать ему?
— У меня есть идея. Ты в деле?
Джесси ухмыляется.
— Да.
— Пошли отсюда.
Глава 14.
ДЖЕССИ
— Ты сможешь это сделать? — спрашивает Бетани и снова начинает грызть ноготь большого пальца, уставившись на отвратительный антиквариат перед нами.
— А есть способ сделать это так, чтобы мне не пришлось к нему прикасаться?
Скрещиваю руки и хлопаю ладонями по подмышкам, надеясь стереть воспоминания о том, как холодное, неумолимое дерево ощущалось под моими ладонями, когда я держался за него изо всех сил.