Любить всем сердцем
Шрифт:
Дэйв».
Открываю крышку и вытаскиваю устройство. Он загорается общей заставкой, и я нажимаю на значок контактов. Дэйв, Бен, Пит, доктор Ульрих и Пицца-Хат? Мудак.
Расстраиваться из-за того, что в телефоне нет номера Бетани бессмысленно, поэтому я засовываю его в карман и смотрю на Пита. Ничто так не отвлекает меня от мыслей о женщине, как мочиться перед мужчиной в резиновых перчатках.
— Пошли.
Анализы на наркотики и выпивку снова чистые, и, прежде чем я успел повозиться со своим новым телефоном, раздается еще один стук в дверь.
Доктор
Впускаю его внутрь и прошу сесть на диван.
Он изучает пространство.
— А ты не хочешь сделать это в своей комнате, где у тебя будет уединение?
Я плюхаюсь на противоположный диван, где спал Бен. Он комковатый и неудобный, что показывает, что мой брат действительно заботится обо мне, спасая от того, что должно быть самым дерьмовым ночным сном.
— В моей комнате нет стула. Я поджог его прошлой ночью.
Его седые брови поднимаются до линии волос.
— Ты поджог стул?
— Ага. Не поймите меня неправильно, док, я знаю, что не облегчил вам задачу, но сжигание этого стула было лучшей формой терапии, которую когда-либо получал.
Он открывает свою кожаную папку и что-то записывает.
— Не мог бы ты уточнить?
Я хочу возразить, но вместо этого рассказываю ему все. Подробно описываю избиение на этом стуле, церемонию со змеями, все что случилось вчера. Даже поцелуй.
Он внимательно слушает и кое-что пишет.
— Есть ли у тебя к этой девушке чувства помимо сексуальных?
— В том-то и дело, док. Я хочу ее трахнуть. Очень хочу. В любой возможной позе и в течение нескольких дней, пока она не сможет ходить, вот как сильно хочу ее. Я могу с этим справиться. Для меня это знакомая территория. Я трахал много женщин. Но, с другой стороны, я так же хочу сжечь все дерьмо вместе с ней, понимаешь?
Выражение его лица становится холодным, как будто он отключается, потому что знает, что я снова несу чушь, хотя это не так.
— Я смотрю на Бена и его покойную жену Мэгги и никак не могу понять, что свело их вместе. Возможно, он любил ее, потому что, давайте посмотрим правде в глаза, мы занимаемся сексом, когда влюблены, но теперь ее больше нет, а он не двигается дальше. Можно было подумать, что он захочет снова полюбить и пойти трахнуть кого-нибудь еще.
— То есть ты хочешь сказать, что приравниваешь секс к любви?
— Конечно.
— Это значит, что ты был влюблен много раз.
— Тысячи.
— Возможно, ты захочешь пересмотреть свое определение любви. Это не…
Грохот автомобильного двигателя на подъездной дорожке заставляет меня вскочить на ноги.
— Она здесь.
Док смотрит на часы.
— О, мы сегодня задержались дольше, чем обычно, — говорит он, как будто шокирован. —Увидимся на следующей неделе, но, пожалуйста, позвони мне, если тебе понадобится поговорить до этого.
—Да, конечно, — рассеянно говорю я, открывая дверь, когда Бетани подходит к ней.
На ней чистая форменная рубашка и черные шорты, волосы распущены и влажные, как будто она только что вышла из душа. Она замечает доктора.
— Если я помешала, то вернусь позже.
Я хватаю ее за руку и тащу внутрь.
— Нет, ты как раз вовремя.
Мы прощаемся с доктором
— Что случилось?
Закрываю за ней дверь и прижимаю Бетани к ней. Наши губы соприкасаются, и если я думал, что она может сопротивляться мне, то ошибался. Она отталкивается от двери, толкаясь в меня. Прижимаюсь бедрами к ее бедрам, давая ей намек на то, чего хочу так сильно, что готов отдать все, что у меня есть, чтобы получить это.
— Подожди, — говорит она мне в губы, но продолжает целовать.
Я улыбаюсь, когда она сосет мой язык, как будто не может насытиться.
— Нет. — Она прижимается спиной к двери, но я следую за ней и прижимаю ее к ней.
— Что? Скажи это быстро, чтобы я мог вернуться к сосанию этих губ.
— Почему... — Бетани качает головой, словно пытаясь прогнать туман похоти из головы. — Когда я уходила, ты казался расстроенным, как будто сожалел о том, что поцеловал меня прошлой ночью, и если это так, нам действительно нужно остановиться.
— Я не жалею об этом. Я жалею, что не сделал больше.
Наши губы снова соприкасаются, и я тяну ее за рубашку и просовываю руку под нее. Она выгибает спину, предлагая мне свои сиськи. Не могу вынести разделяющего нас барьера, поэтому тяну её рубашку через голову и отбрасываю в сторону.
На мгновение смотрю, как мои руки играют с ее упругой грудью.
— Мне нравится этот бюстгальтер.
— Неужели? — Она смотрит вниз, как будто хочет увидеть то же, что и я.
Ни кружев, ни подкладок, только тонкое покрытие из коричневой ткани, такое тонкое, что я вижу тугие, торчащие кончики. Я наклоняюсь и всасываю одну из них через ткань. Она откидывает голову назад, и долгий вздох срывается с полуоткрытых губ. Проскальзываю бедром между ее ног, прижимаясь к её киске. Облизываю и посасываю ее сосок, пока лифчик не промокает насквозь. Она трется о мое бедро, и как бы мне ни хотелось, чтобы это был мой член, но у нас нет на это времени.
Я перехожу к другой ее груди и делаю то же самое, облизывая, посасывая и покусывая с идеальным давлением. Похоже, ей нравится то, что я делаю с ее телом, когда она сильнее движется на моем бедре. Мои джинсы, кажется, вот-вот вспыхнут от трения.
Откидываюсь назад, чтобы посмотреть. Ее твердые соски пронзают влажную прозрачную ткань лифчика, бедра покачиваются, а губы приоткрыты.
— Ты вся горишь, правда, Бетани?
— Да, — говорит она с придыханием, и мой член дергается.
— Хочешь кончить?
Она прикусывает нижнюю губу и кивает.
Освобождаю ее сиськи из чашечек и щиплю за соски. Ныряю к ее шее, где смешиваются запахи ее волос и кожи, и, черт возьми, она так хорошо пахнет. Потребность быть в ней переполняет меня. Я хочу носить ее запах, как одежду, и быть пропитанным ее прерывистым дыханием.
— Я должен почувствовать тебя. Скажи мне, что я могу прикоснуться к тебе.
— Прикоснись ко мне.
Просовываю руку в ее шорты, мимо трусиков, в ее влажную киску.
— О, чееерт. — Она такая влажная. — Я чертовски хочу трахнуть тебя. — Сую внутрь один палец. Она такая тугая, что я не хочу рисковать с двумя. — Хочу попробовать тебя.