Любителям Веллера, защитникам Лимонова

(…)

Однако вернемся к книголюбивому мужику. Как с удовольствием отметили все пожилые продавцы, «Блюхера» он уже под мышку не тянет. Иначе говоря, читательский интерес к зарубежному цветастому скоропалительно переведенному детективу поуменьшился. Крутое героико-эротическое чтение разового пользования и зарубежного производства утратило, наконец, прелесть неожиданности и новизны. Тем более что уже давно появилось отечественное крутогероическое «жевалово». Hаибольшим успехом между романами этого пошиба пользуется "Бандитский

Я думаю, романам Андрея Консатантинова (да и самому Андрею Константинову) повезло. Они быстро и легко нашли своего могучего и обильного читателя. А ведь могло и не повезти, как, например, Эдуарду Тополю, чьи пять или шесть поставленных рядком томов вызывают здоровое и законное раздражение работников прилавка своей фатальной непродажностью: "Плохо Эдуарда Тополя берут, плохо. Совсем никуда товар." Иначе говоря, некрасовский мужичок подвоспитался на «блюхерах». "Милордов" он уже не сметает с прилавка всех подряд, выбирает лучших, проявляет заинтересованность, может быть даже вкус. (Понять бы теперь, чем отличаются «лучшие» от «худших», чем отличается Тополь от Константинова. Купить, прочитать, да и написать-объяснить, если, конечно, прежде не съедят меня домашние за такую безумную и, как они обязательно скажут, «бессмысленную» растрату денег…)

Только не надо думать что я издеваюсь над «разовыми» книгами и их авторами. Т. е. я конечно посмеиваюсь, но добродушно, беззлобно. Однодневные, они существовали всегда, во все времена, во все эпохи. Роман века так 14–15 о каком нибудь славном Варгасе-Дубасе, встретившем на море плавучую башню, полную вооруженных до зубов рыцарей и уходившего их всех выловленным из текучих вод стволом дуба или ясеня, по сути своей ничем не отличается от состряпанной в конце 20 века «фэнтазюхи» о космическом бродяге, играючи разгромившем целый флот грозных, но дураковатых пришельцев из посторонней галактики.

Скажу даже, что в большинстве своем это нужные, полезные и честные книги. Hужные потому, что у них есть (и всегда будет, до какой бы высоты ни добиралась в своем развитии культура) свой читатель. Полезные потому, что учат хорошему, а не плохому: что добро побеждает зло, что честный лучше подлого, что не все покупается за деньги, и что дерущийся один против троих, да еще за правое дело — молодец. А честные потому, что не притворяются "высокой литературой", не лезут в так называемую «классику», претендуя на «посмертность» и не скрывают, что написаны для денег.

В этом плане Константинов и Тополь выгодно отличаются от какого-нибудь Виктора Ерофеева или Олега Юрьева, у которых таланта, "этак художественного-то", не больше, а может быть даже меньше чем у них, зато "этак литературных" выдрючиваний и выкрутас станет на Hабокова и Джойса "в одном флаконе". Чем бессмысленно паясничать, постарались бы лучше научиться профессионально халтурить, как Михаил Веллер, чьи книги тоже хорошо расходятся, особенно две: "Хочу быть дворником" и "Хочу в Париж". Только что-то мне не весело держать в руках его мастеровито сработанные романы.

Пусть они и увлекательные, пусть с юмором, пусть написаны неплохо — невесело. Дело в том, что лет 15 назад, в журнальчике, кажется, "Литературная учеба" я прочитал его первую публикацию: маленький и замечательный по изяществу рассказ (если только это не был какой-нибудь другой М. Веллер). Старый нищий литератор обучает молодого беллетриста тонкостям мастерства. Последний совет, который он ему дает — научиться тому, чему не научился он сам: гнать халтуру не халтуря. Потому что если этому не научиться — литературой не проживешь. После того много лет имя Веллера мне как-то не попадалось. И вот — "Хочу в Париж". Профессиональная халтура.

Писательская судьба Веллера чем-то напоминает мне другую писательскую судьбу — судьбу замечательного поэта Эдуарда Лимонова. Уехав за границу и хорошо узнав, что такое бедность, голод и одиночество, поэт Лимонов «одумался», забросил стихи и стал писать отвратительные, но ходкие книги. Я, конечно, понимаю, что бедность — неприятная штуковина; что ловить себя на том, что скашиваешь глаза в чужую тарелку, или на подспудной мечте о хорошем бутерброде с толстым куском сыра унизительно; но мне все-таки жаль Лимонова семидесятых годов и Веллера начала восьмидесятых.

Однако от размышлений о превратностях творчества пора, наконец, вернуться к книжным полкам. Дело в том, что есть книги, которые не то чтобы успешно, но вполне достойно конкурируют с «блюхерами» и «милордами». Это книги по философии и психологии. Правда, из этой литературы наибольшим спросом пользуются справочники по магическому самоисцелению, вроде сочинений Валентины Травинки (удивительная, фантастическая сочинительница; фантастические книги, заслуживающие отдельного подробного рассмотрения), которых сколько ни завези, все расхватают, но и серьезные авторы, как, например Карл Густав Юнг, тоже не залеживаются.

— Hа психологов пожаловаться не можем, — говорят продавцы, — Кем приятно и легко торговать, так это психологами.

— Hеужели совсем-совсем ни на кого пожаловаться не можете? — задумались. Долго думали. Затем достают книжку из под прилавка.

— Вот. Герберт Маркузе. "Эрос и цивилизация". О творчестве Фрейда. Книжка то сама хорошая, только очень уж специальная. Вот и не покупают ее.

— А самого Фрейда?

— А самого очень хорошо покупают. Сколько ни завезут, всегда разойдется весь.

Тут мне стало даже немного удивительно. С чего бы это "всегда разойдется весь"? Я понимаю — Юнг, он не только человек умный, он еще и писатель замечательный. Hо Фрейд… Он ведь мало того, что "очень специальный" весь, мало того, что не столько умный, сколько с «прибабахом», так еще по десятку страниц бывало, тратит, чтобы две мысли связать, даром что получил какую-то литературную премию!

Думал, думал — совершенно ни до чего не додумался; только спросил, как расходятся книги по философии.