Любивший Мату Хари
Шрифт:
Данбар провёл большую часть этих двух дней, вчерне набрасывая свой план для Четвёртого этажа, и ещё один день, ожидая аудиенции у Мэнсфилда Каммингса. Шла первая неделя февраля — ужасное время для Британской секретной службы. Более дюжины агентов уже были потеряны между Цюрихом и Балканами, а эльзасская сеть явно разгромлена в пух и прах. Тот период был ещё и временем внутреннего раздора и особенно ожесточённой междоусобицы с командами Адмиралтейства.
В такой обстановке Данбар выложил свой первый особый план относительно Маты Хари. Был блёклый день, и Каммингс выглядел плохо. Окна во избежание сквозняков
— Я могу предложить вам чай, — сказал он, — но отвратительный. Мэнди в отпуске, а новая девушка безнадёжна. — Затем, выпрямившись, со своей водянистой улыбкой: — Я прочёл вашу петицию.
— Да, сэр.
— Итак, расскажите мне о ней, Чарльз. Расскажите мне об этой Мате Хари.
— Что же, сэр, едва ли у меня есть что добавить... Я думаю, она связана, и мне бы просто хотелось иметь возможность попробовать...
— С пятью тысячами фунтов моих денег, да?
— Да, сэр.
На стене висели несколько новых карт — Северной Атлантики, Рейнской долины, ряд фотографий реки Соммы.
— По сути, я только прошу некоторой административной свободы... и небольшой штат служащих.
Каммингс улыбнулся, перейдя от камина к своему столу:
— Вы знаете, Чарльз, я, может быть, и недалёкий, но я понимаю, когда кто-то пытается накрутить мне хвост.
— Сэр?
— Я говорю о вашем маленьком танце с лягушатниками.
— Если честно, сэр, я только пытался...
— Немного поиграть с огнём? Превратить её в настоящую тему дня?
— Я уверяю вас, что...
— А затем, я полагаю, вы довальсируете до военно-морского флота с вашим походом на Мату Хари, верно? — Он перешёл к окну, задумался, уставившись на соседние крыши. — Мне это не нравится, Чарльз. Мне это ни капли не нравится. Если вы хотите навести справки о ней, почему бы вам просто не поспрашивать — вместо того чтобы пытаться добиться политической поддержки?
— Сэр, это не входило в мои намерения.
— Нет, конечно нет. Вы только пытаетесь сберечь немного моего времени. — И погружаясь в кресло: — Видите ли, если вам так сильно нужна эта женщина, я, очевидно, не могу встать на вашем пути. Только, пожалуйста, держитесь в пределах. Вокруг нас и так достаточно истерии.
Хотя он продолжал пристально наблюдать за ней, но теперь он был вынужден делить её с остальными. В последующие четыре недели по мере того, как Мата Хари становилась признанной и принимаемой во внимание темой, влияние Данбара расширялось. Он дважды встречался с Адмиралтейством, затем вновь с Жоржем Ладу в Париже. Он стал довольно популярным в Специальном отделе и в прочих, которые традиционно не доверяли Каммингсу.
Всё же не ранее седьмой недели и встречи с Мартином Саузерлендом Данбар вновь приступил к оперативной работе. К этому времени он приобрёл немалый авторитет, а поэтому в его встрече с Саузерлендом присутствовала напряжённость.
Встреча произошла на набережной в Челси, где Саузерленд проводил своё очередное бесполезное наблюдение. Было около часа ночи, и стоял промозглый холод.
— Я полагаю, вы пришли получить мой технический блестящий совет, — сказал Саузерленд.
Он выпил виски, и глаза его сделались угрюмыми.
— На самом деле это о Зелле.
— Конечно, это о Зелле. Все эти дни о Зелле. Вы сделали её предметом разговоров целого города.
Он вновь отхлебнул из своей фляжки, и они стали прохаживаться по дорожке мимо грузовых доков и пустырей. В конце концов они достигли пешеходного мостика, откуда открывался вид на брошенный дом у воды.
— Ничего на самом деле не изменилось, — сказал Данбар. — Мне только дали власть приглядывать за делом.
— Но скоро вы, несомненно, получите мандат от министра. Видите ли, Чарльз, я слышал о том, что вы делаете — вроде бы незначительная болтовня в коктейль-барах, выпивки в Адмиралтействе. Ещё говорят, вы имели большой успех в Ярде.
— Есть доказательства, Мартин... женщина и вправду, кажется, связана с разведкой.
— И поэтому вы превратили её в свой промысел. — Он нахмурился, услышав под собой шуршание крыс. — Так что же вам нужно?
— Она только что провела шесть интересных недель в Париже. Сейчас она возвращается в Амстердам...
Саузерленд пожал плечами:
— Что с того?
— Поэтому я хотел бы, чтобы вы поговорили с вашим тамошним человеком. С тем еврейским парнем.
— Эмилем Фаустом? Он съест вас живьём.
— Я не хочу управлять им. Я лишь хочу с ним поговорить, заручиться его поддержкой... в незначительном вопросе.
— Вы ему не понравитесь, Чарльз. Вы ему нисколько не понравитесь. Кроме того, у него нет времени.
— Это займёт только час, самое большее — два.
Саузерленд вновь извлёк фляжку и обнаружил, что она пуста.
— Вы знаете, это начинает становиться грубой игрой. Мне очень не хотелось бы напоминать, не хотелось бы задевать ваше болезненное самолюбие, но всё действительно становится довольно некрасивой игрой... Сначала она унизила вас, бросив ради Рудольфа Шпанглера. Затем та кутерьма в Берлине, и теперь вы, по-видимому, собираетесь вести свою собственную войну против неё — и всё без малейших твёрдых доказательств.
— Что ж, Мартин, в этом всё и дело. Фауст — единственный, кто может добыть нам доказательства.
— Нам, Чарльз? Нам? Поговорите с ним, если хотите, но я пальцем о палец не ударю ради этого... понятно?
Данбар и в самом деле понимал... особенно таких, как Мартин Саузерленд, парней, которые стремятся извлечь выгоду из столкновения противоречий.
Если говорить о значении или выучке шпионов во время Первой мировой войны, то Эмиль Фауст намного опередил своё время. Тогда как большинство британских агентов были второпях обученными любителями и в основном занимались наблюдением за перемещением войск и тому подобным, Фауст укрепился в разведывательном аппарате германской разведки в Голландии. Он был «кротом» (агентом, внедрившимся в иностранную разведку) задолго до того, как изобрели этот термин. Говоря точнее, он служил помощником по оперативным вопросам Карла Г. Крамера, управляющего берлинской резидентурой и директора информационной службы. Как голландец с германским и с британским прошлым Фауст также пользовался довольно значительной свободой и, следовательно, периодически появлялся в Лондоне.