Любомир
Шрифт:
Да, пока у нее никого не было, но были деньги. Он смотрел ее инстаграм, как она спивалась вином, меняла айфоны и тусовалась с подружками. Затем появился фитнес–клуб, а вскоре она переехала в Москву, где все повторилось с еще более пафосным налетом. А вскоре появился и парень.
***
– Лиз, привет. А можно сделать так, чтобы ее некому было везти домой с конюшни?
– Сделаем, Люр.
Люр долго стоял в ванной перед зеркалом. Воздух вокруг тела вибрировал и клубился завихрениями потоков. На него смотрел человек без улыбки со стеклянно–золотым блеском в глазах. Воображение дорисовывало картину: заходящие за виски пушистые брови, длиннющие усы, раздваивающийся язык, "легкий" запах серы изо рта, щетина медленно превращалась в зеленую перламутровую чешую, спускаясь по шее под рубашку, почерневшие пальцы впились в раковину, а хвост хлестал из стороны в сторону по полотенцам и стиральной машине.
Он выключил воду, расстегнул две верхних пуговицы льняной рубашки и поехал в ювелирный магазин. После чего отправился к родителям Вики, выпил с ними чая, обсудил преображение родительского жилья после ремонта, рассказал про свою операцию. Наконец–таки спросил разрешения. Они очень обрадовались, потому как привыкли – ведь ремонт помогал делать, парень хороший, перспективный и вообще дочке нравился. Они не были в курсе всей истории. Только мама сказала по секрету, что дочь очень зла, хоть и непонятно на что, но Люру под силу ее успокоить. Материнское сердце так ей подсказывало.
Автобусный карман в одном из поселков городского типа пустовал – последний автобус уехал и смысла ошиваться там не было. Придорожный магазин закрылся. Опоздавшие за пивом просили за рубль–два подвезти их до соседнего населенного пункта в круглосуточный. Люр ждал уже чужую ему девушку.
Мигнули знакомые фары Жигулей хозяйки конюшни, из машины появилась Вика. Они поздоровались и весь путь ехали молча. Неподалеку от поворота к ее дому была аллея, Люр остановил машину в начале.
– Ты чего без очков ночью?
– Операцию сделал в Минске. Ничего не хочешь мне сказать, Вик?
– Знаешь, как быстро приоритеты меняются? Недавно только мечтала о квартире в Гомеле. Теперь она мне даром не нужна. Подружки во Владимире смотрели на меня большими глазами, когда я рассказывала, сколько мне платят. Потом Москва.
– Это тебя Москва так изменила? Может глазки–то промой от блестяшек? Тебя не смущает, что тебя некому везти было? Такси бы взяла, ты же теперь успешная девушка.
Она была похожа на диарейного ежика – шла полусогнувшись, крепко скрестив руки на животе и смотрела под ноги. От прежней Вики–ведьмочки остались только вьющиеся волосы.
– Раз не хочешь про нас, то я сам. Долго мучать не буду. Я смогу быть с тобой даже такой засранкой, которой ты пытаешься казаться, – златоглазый рвался в бой, но Люр гасил его.
– Я знаю больше и понимаю шире, чем ты сама о себе и об окружающих, поэтому отбрасывай свои колючки, озлобленность и подумай хорошенько, хочешь ли ты все еще замуж за меня? С детьми разберемся в процессе. Я не верю, что бабло побеждает любовь, и делаю тебе предложение. Поеду вместе с тобой, – он достал коробочку.
Он проигрывал эту ситуацию несколько раз и, к сожалению, а может быть и к счастью, сбылся самый тривиальный вариант.
Ежа разорвало на куски зловонным взрывом. Она орала что–то про "ты меня бросил", "я чуть не сдохла, когда ты уехал", "меня незнакомые люди спасали", "ко мне реанимация приезжала", "а ты где был?!". Он выключил звук. Коробочку она даже не открыла.
Молча выслушав этот поток, Люр спрятал коробочку в карман, развернулся и медленно пошел к машине. Это было второе кольцо в его жизни. Пусть и формально. Люр завел двигатель, закрыл приоткрытые окна и заорал. В машине он не курил, но золотой блеск прорвался наружу. Дракон открыл окна нараспашку, достал сигарету, нажал на кнопку магнитолы. Знакомая объездная, но 140 км/ч.
Здесь наигранная маска вдруг становится лицом,
Самый свежий добродетель был недавно подлецом,
Здесь монахи и жрецы беспощадно лгут,
Широко открыты двери в славный город Спрут! А–а–а–а–а!!!
5 Диез – Спрут
Следующим утром мама с удивлением обнаружила сына в комнате. Родители успели заметить кольцо на столе, и в тот вечер отмечали событие.
– Люб, ты чего сидишь–то? – задала мама риторический вопрос. Он смотрел сквозь телевизор. Мама некоторое время стреляла одними и теми же фразами, но и так все было очевидно. Заметив коробочку под монитором, мама замолчала.
– А я снова прав!!! Я не верю, а оно так и есть. А во что верить–то?! Сука!! – и он позволил себе заплакать. Смесь голубого с золотом озарила комнату теплым светом. Мама молча ушла за валерьянкой.
– Узбагоин подействовал, – спустя 3 часа, выспавшись, Люр курил на балконе и улыбался. Дракон ночью забрал очень много энергии. Он заварил чай с лимоном, захватил конфет и включил компьютер. В одной из соцсетей его ждало сообщение: "Не мог бы ты сфотографировать то кольцо, которое вчера приготовил? Я что–то разнервничалась".
Люр подавился и заплевал чаем монитор, протер рукавом, прочитал снова. Смеяться не получалось. Хотелось снова плакать, и он застонал. Да, он собирался убивать дуру в этом человеке абсолютно серьезно. Люр, правда, в воспитательном процессе не предусматривался. Чистый золотой блеск снова озарил комнату яркой вспышкой, жилистая лапа убрала доброго юношу в сторону. Дракон выслал фотографию без лишней лексики и прищурился в ожидании ответа…
– Какое красивое! С фианитиком! Или это бриллиант? В сердечке. Класс! Но ты же знаешь, я не ношу обычное золото. У меня только белое.
Монитор было жалко. Дракон обдал его ультрамариновым пламенем и в легком ступоре уже сам потопал на кухню, достал валерьянку, поставил на место, открыл бутылку коньяка и сделал хороший глоток.
– На тебе, парниша, новую жизнь и осознание ко дню рождения, – медленно размахивая хвостом сказал Дракон, когтем ковыряя на оплавившемся мониторе капельки пластика, – дальше "гействовать" буду я.