Любомир
Шрифт:
– Как пишется "несоответствие"? Вместе? – стучать по клавиатуре было очень трудным занятием, но ему было надо, – а "несвоевременность"?
– Думаю, да, – Люр уже распечатал заявление сегодняшней датой, молчал и улыбался. В этой пьесе он был на коне. – Слуга двух господ, – не сдержал он смешок от проскочившей мысли.
Надо сказать, что алкоголиков Люр переносил очень плохо. Особенно, когда те пытались его учить и командовать. Горящие глаза и застывшая на лице улыбка не несли ничего хорошего. Это была одна из таких ситуаций.
– Ты же пожизненный ответственный за тестирование оборудования, чего сидишь? – отхлебнул чайку Ухов.
– Я уже сходил. Ребята еще канистры с соляркой не попрятали. Все хорошо, вчера все работало, не переживай. У них претензий нет.
– Значит… Значит. Завтра я хочу, чтобы ты присутствовал на объекте, – никак не получалось включиться у руководителя.
– Надо бы помочь человеку, – подумал Люр, почему–то прорычав слова про себя.
– Не было такого уговора. Едет коллега, он в курсе. Без вас уже все порешали, – сказал он вслух, сбиваясь на хрипящий голос. Последнее слово стало красной тряпкой для мутно–желтых глаз Бендэровича. Ухов молчал. Он сдержал свое слово. Звонил и вводил в курс дел.
– Сейчас идешь на тестирование, затем на основании моей докладной пишешь две объяснительные, готовишь акт о готовности оборудования, акт о вчерашнем объекте, месяц, соответственно, тоже за тобой. Я пока в журнале распоряжений уведомлю тебя официально. Завтра едешь на объект.
– О как! А где журнальчик–то? – прохрипел Люр и бросил взгляд на свалку документов на шкафу. Последнее волеизъявление в этом журнале было записано год назад, когда накосячила целая бригада рабочих. – Вам поискать? Еще раз повторяю – едет коллега.
Заявление легло под клавиатуру, так как очень хотелось почитать. Он вынул докладную руководителя из принтера и вежливо передал на "подмахнуть".
Журнал где–то надежно пропал, и искать его тоже почему–то получалось слабо, но Анатолий потел и искал. Мысленно проржавшись после прочтения, Люр написал две объяснительных и отнес в приемную, прикрепив к докладной–шедевру. Ее потом переписывали коллективно. Да и в объяснительных было по одной строчке.
Никуда Люр так и не поехал, а провел выходные, как планировал ранее. Мороженое, квас, прыжки в воду с понтона с друзьями, костер на берегу Сожа со Светкой в 40 километрах от города.
Вся бумажная история попала к Димке на "разобраться и по закону казнить". Димка, как человек ответственный, пробежался по всем кабинетам в поисках "значительного материального вреда, причиненного управлению". Однако жены ответственных сотрудников делали круглые глаза. И их мужья тоже. Он тянул три дня, но жесткий приказ начальника управления ускорил процесс…
Они возвращались домой чуть медленнее обычного. Теперь Люр был пассажиром и ерзал в предвкушении.
– Ты в курсе, что они хотели по докладной? – большое количество морщин Димки было заработано именно на этом месте работы.
– По переписанной или первоначальной?
– Ну да. Отрубить руки–ноги и премии на год лишить. Но по закону можно только хвост или премию.
Вот за премию обидно стало.
– Что в итоге? – катастрофический уровень бреда не интересовал Люра.
– В итоге только строгий выговор, потому, что ничего из предъявленного ты не делал. Я спросил у всех.
– А зачем?
– Затембль, не перебивай, – он поведал о диалогах с кабинетными царьками и королевнами. – Так что я все равно не понимаю, кому ты там дорогу перешел?
– Да все просто, Дим, – Люр спокойно пересказал полученную от Ротозеевича информацию.
В последний рабочий день Люр ничего не делал. Управление тихо переваривало новость. По очереди, кто как мог, выражали сочувствие заглядывающие коллеги. "Хороший ты парень, Наташка!", "Вот я бы не увольнял, перевел бы. А я ж лишь мелкая сошка, что я могу?", "Сильных не любят!", "Да все нормально, не ссы!", "А как же ты на улицу–то увольняешься, не верю! Нашел что–то, да? Ну колись!", "Я бы тебя к себе взял, да я тоже в немилости".
– Хоть ты рейтинг составляй, – Люр молчал и читал интернет. Он покидал место, где ему нравилось работать, где он пропадал ради карьерного роста и спасался от депрессий.
Открыв окна машины нараспашку и пожелав всем удачи, Люр включил тяжелый металл про пушистого белого зверька, нарочито медленно выехал на трассу, занял правую полосу и ехал 70. Сил не было. Мимо пролетали машины кабинетных – всем было нужно заглянуть Люру в глаза, но он быстро сменил линзованные очки на солнечные, которые лишили их такой возможности.
– Я больше ваших окаменелых лицемерных рож не увижу.
Он утром такой же, как и все: зарядка, кофе, по ящику новости.
Подругу отправит; короче, все то, что и с тобой бывает.
Потом двор, автобус, давка, на шее галстук, как петля–удавка.
Вот первый признак раздражения, он ищет цель для total поражения.
Позже, все позже: накатанный маршрут, как мороз по коже.
И вот оно из стекла и стали – работа, о которой вы, может быть, мечтали.
Где тебя весь день е*ут морально политикой для роста лестниц социальных.
И вот оно, второе раздражение, все, пи**ец, иду на цель и поражение.
ТТ’34 – Пи**ец
***
Светик смотрела на Люра и никак не могла его развеселить. Сдавшись, она предложила съездить к ней домой на пару дней: "Там воздух, озеро, природа, лес. Тебе надо перезагрузиться".