Шрифт:
Пролог
Прогноз обещал безоблачную погоду, но фиолетово-серая туча, заполонившая своей громадой почти все небо, была с этим не согласна. Александр посмотрел на крохотный навес над головой и искренне порадовался, что забежал на автобусную остановку одним из первых, еще до начала ливня – хоть что-то хорошее за последние дни. Однако и это чувство быстро исчезло: буквально за пару минут к нему присоединилось еще полтора десятка человек, прячущихся от внезапно налетевшего дождя.
– Эй, аккуратнее! – Александр невольно повысил голос, когда паренек в очках задел его локтем, пытаясь встать подальше от мчащихся по лужам машин.
– Извините, – растерянно пролепетал очкарик и прижался своим мокрым свитером к кому-то другому.
Александр
Внезапно она подняла руку, будто приветствуя кого-то. Несмотря на сильный дождь, Александр увидел на ее лице улыбку. В ту же секунду женщина сделала шаг вперед и упала прямо под колеса проезжавшего мимо грузовика. «Нет!» Вопль Александра затерялся среди других криков ужаса. Он опустил глаза, чтобы не смотреть на дорогу. Наверное, следовало броситься ей на помощь. Но зачем? Александр был уверен, что все закончилось. Потоки воды на асфальте окрасились в розовый цвет. Он вдруг представил, как поднимается волна, заливая все вокруг, а его подхватывает и уносит в холодное ноябрьское море. Мир перед глазами поплыл, шум затих, и только голос в голове отчеканил: «Я. Тебя. Предупреждала».
Часть 1
Глава 1
Ранним июльским утром 1878 года по узкой тропинке, петляющей среди густого леса, шел молодой человек. Юноша был одет достаточно хорошо, чтобы его можно было принять за представителя дворянского сословия, однако простой бежевый пиджак, что он нес в руке, и недорогие коричневые башмаки, уже успевшие потемнеть от утренней росы, подсказали бы случайному наблюдателю, что по тропинке идет не столичный щеголь, а сын небогатого провинциального помещика.
Белая рубашка юноши против воли стала влажной, но причиной тому была не жара, от которой в утренние часы его еще скрывала сень деревьев, а сильное волнение, не оставляющее нашего героя с прошлого вечера. На вид юноше было лет восемнадцать. Он отличался высоким ростом и той чуть болезненной худобой, которая поневоле приковывает к себе взгляд прекрасного пола, заставляя немедля желать позаботиться о столь хрупком создании. Способствовали подобному впечатлению и большие серо-голубые глаза, доверчиво распахнутые навстречу миру, а также и приятное, будто вечно смущенное лицо с тонкими чертами и чуть впалыми щеками, которое обрамляли светло-русые волнистые волосы, никак не желавшие укладываться в приличествующую молодому дворянину прическу.
Юношу звали Михаил Александрович. Однако же для всех родственников и даже прислуги в доме он и сейчас оставался Мишенькой. Такова судьба младших детей в больших семьях, а старших братьев и сестер у Мишеньки было немало – появился на свет он шестым по счету. Мать его в юности отличалась отменным здоровьем и рожала почти каждый год. Все дети, кроме одного, выжили, и огромным бременем для отца семейства – Александра Николаевича – стала забота об образовании для сыновей и приданном для четырех дочерей, ибо родовое имение, чьи пределы сегодня утром покинул Мишенька, давало доходов столь мало, что едва хватало на содержание дома и прислуги.
Однако далеко не судьба родных волновала Мишеньку в то раннее утро. Вчера он был приглашен на именины в соседское имение к дочери графа Боловцева – Оленьке. Оленьке, как и Мише, в этом году минуло восемнадцать лет, и с самого детства, когда началось их знакомство, она оставалась предметом восхищения для своего юного соседа. И восхищаться было чем. Из милого ребенка с белокурыми волосами Оленька со временем превратилась в необыкновенно красивую барышню. Ее всегда аккуратные, хоть и довольно простые наряды подчеркивали стройную талию и изящные изгибы юного тела. А уж лицо, достойное кисти самого лучшего художника! Как мечтал Мишенька, заглядывая в ее большие зеленые глаза, обрамленные длинными, будто невесомыми светлыми ресницами, дотронуться до нежной кожи, провести кончиком пальца по чуть пухлым щекам, покрытым легким, как у персика, пушком, и ощутить мягкость ярко-розовых губ, испытав первый в жизни поцелуй. Но можно ли было на это надеяться? Олина красота была под стать ее скромности. Умная и приветливая, она никогда не позволяла ни взглядом, ни словом усомниться в своей чистоте и невинности. И все, что оставалось Мише, – лишь в редкие минуты уединения гулять рядом с предметом своего обожания и разговаривать о ничего не значащих вещах.
Вчерашним же днем все переменилось. Во время праздника Оленька оказалась рядом с другом детства и будто нечаянно коснулась рукой, а потом и просто обхватила его ладонь своею. Мишенька вздрогнул от невинной ласки и едва заметно покраснел, но тут же почувствовал, как вместе с нежной маленькой ладошкой в его руке оказался сложенный в несколько раз листок бумаги, который под быстрым указующим взглядом Оленьки он сразу спрятал в карман. Более ничем именинница не выдала своего интереса. Она все так же общалась с гостями, улыбалась и принимала поздравления. Лишь вечером, вернувшись с сестрами к себе в имение, Мишенька решился в тишине своей комнаты развернуть записку и прочитать. Легким, будто летящим почерком на бумаге были написаны слова, которые не могли не лишить юношу сна.
«Я знаю, Вам может неуместной показаться моя просьба, и допускаю, что неправильно понимаю происходящее между нами, но чувствую, Вы – тот человек, которому я могу довериться. Прошу Вас о встрече завтра на поляне у старого дуба, где мы играли в детстве. Буду ждать Вас в семь часов утра. Верю, что Ваша честь не позволит никому показать эту записку, даже если Вы не придете. Надеюсь, что Вы чувствуете то же, что и я, и поэтому исполните мою просьбу. Ольга».
Сказать о том, что записка взволновала Мишеньку, – значит ничего не сказать. Он погрузился в размышления о причинах, заставивших Оленьку нарушить ее скромное молчание. Не раз уже он говорил, как счастлив, что судьбе было угодно поселить их в соседних имениях, как рад видеть адресованную ему улыбку, но сказать что-то большее не решался, хотя уверен был, что лишь Оленька Боловцева сможет составить его счастье. Этой осенью Миша собирался уехать в Москву учиться в Университет. Отец очень хотел дать младшему сыну, проявлявшему с детства недюжинные способности к языкам и стихотворчеству, хорошее образование. Старший брат Мишеньки Алексей заканчивал учебу в будущем году и обещал присмотреть за младшеньким в Москве.
Отъезд в город страшил Мишеньку. Пусть до Калужской губернии, где располагалось их имение, добраться можно было всего за день, но мысль о разлуке с Оленькой пугала. Остаться в имении Мишеньке не представлялось возможным. Он понимал, что ему как младшему сыну рассчитывать на наследство не приходится. И ему нужно благодарить отца, что тот дает ему возможность учиться в Университете на факультете словесности. Но как же Оленька? Что будет с ней? И о чем она хотела поговорить? В таких мыслях юноша провел половину ночи, и лишь когда оставалось всего несколько часов до появления в его комнате первых солнечных лучей, он уснул. Мише снился лес, милая Оленька возле старого дуба, ее ладонь, что он держал в руке. Оленька молчала и ничего не говорила о причине своего прихода, лишь нежно гладила его по лицу.