Любовь без сахара
Шрифт:
Совершенно неожиданно для нас из одной из комнат донесся писк, который я поначалу приняла за собачий, но через мгновение до меня дошло, что это плачет ребенок. Я кинулась в комнату, за мной пошли Кирилл и Янина. Им ничего не оставалось, как только признать, что я права, что мои материнские чувства меня не обманули и привели прямо к сыну.
Комната, где находился малыш, была светлой и теплой, здесь было все для него; кроватка с голубым балдахином, пеленальный столик, комод, на котором стояли бутылочки. Я ужаснулась, у меня ничего этого не было, потому что всю беременность я то откладывала
— Кирюша, Кирюша, — повторяла я, кружа вокруг кроватки с плачущим ребенка. Я не знала, как успокоить себя и его. — Кирилл, сделай что-нибудь, я не могу, я уроню его, — я плакала навзрыд.
— Вот видишь, какая она… неумеха! — зло плакала Янина, впрочем, к ребенку, тоже не подходила, косилась на Кирилла. — У меня все для него есть, он жив и здоров… Я его не похищала, ты слышишь, Кирилл? Меня ведь не посадят за похищение? Ты разрешишь мне видеться с ним?
— Скорее всего нет, — ответил Кирилл. Он подошел и взял малыша на руки так уверенно, что тот притих, лишь неспокойно шевелил ручками. — Все, все, сейчас поедем домой! — мужчина смог даже достать телефон из кармана пиджака и набрать чей-то номер. — Отбой! Нашли, подробности при встрече…
""" """ """
Борис Светозаров очумел от выходки дочери.
— Я думал, ты смирилась с тем, что у тебя нет детей, — рассуждал он на импровизированном семейном совете, собранном на следующий вечер. — Ты понимаешь, что совершила резонансное преступление? Почему ты не взяла ребенка из приюта? Я был бы рад, все были бы рады…
Все, в том числе я с ребенком на руках, сидели в «овальном кабинете» особняка Бориса Светозарова. Благо места на кожаных диванах хватило всем, — мне, Кириллу, Янине, Михаилу с женой. Сам Борис восседал в кресле, за рабочим столом.
Мой Кирюша сразу был внесен в число членов семьи, ему быстро выдали свидетельство о рождении, вписав туда светозарное имя отца, и задарили подарками. Со всех сторон Кириллу полетели поздравления с рождением долгожданного наследника, вместе с открытками и звонками поздравители присылали игрушки, одежду, коляски и прочее. Драматичная пауза, воцарившаяся в дни, когда о судьбе малыша ничего не было известно, прервалась, и народ спешил забыть о ней. Детское приданное быстро заняло отдельную комнату. Все дорого, красиво, «в тему», — нам с Витькой такое не снилось.
— Мне не нужен ребенок неизвестно от кого, мы уже говорили об этом. В свое оправдание могу сказать, что я не причинила малышу никакого вреда. Я хотела понять, что такое иметь ребенка. Кирюша мне не чужой, он мой двоюродный брат, — заговорила Янина сквозь зубы. — Надеюсь, здесь ни у кого нет сомнений в моей любви к нему. В моем доме его всегда ждут…
— Хорошо, что тебе хватило ума вернуть ребенка Кириллу…, то есть, родителям? — Борис осекся, встретившись со мной взглядом. Кое-кто никак не хотел считаться с Аленой Романовной, не имеющей пока никакого статуса, но приходилось. — Кирилл, твои планы? Надеюсь, ты не будешь настаивать на уголовном преследовании Янины?
— У меня нет оснований. Янина и правда не причинила малышу вреда, обеспечила ему отличные условия. Думаю, трехдневная разлука с матерью не отразится на его психике, для этого он еще крошечный.
Передо мной, разумеется, никто не извинился, даже Янина, успокоенная безнаказанностью, прошла мимо меня с гордо поднятой головой, выбивая каблуками по паркету вызывающий ритм, словно не она трепала мне нервы и обманывала.
Мы с Кириллом вышли из особняка Бориса с одинаковым чувством, что пора менять наше шаткое положение любовников на более прочные узы брака.
У меня на руках в голубом конвертике спал Кирюша, которому еще не нашли няню, да и я не оставила бы его сейчас на родную тетю. Я думала, что, когда найду сына, мне будет на все плевать, однако от небрежного отношения Светозаровых у меня на душе скребли кошки.
— Я не хочу больше общаться с твоими родственниками, — сказала я, аккуратно усаживаясь на заднее сидение Кириллова «мерса» — И все равно, что ты скажешь. Они не умеют признавать свои ошибки, так, наверное, было с Жанной, поэтому она ушла от тебя к Даниилу… Теперь я начинаю ее понимать!
— Можешь не общаться, я не обижусь, — Кирилл сел рядом с водителем, кивнув ему «поехали». — Правда, придется иногда сталкиваться с ними на семейных ужинах и праздниках, этого ты не можешь лишить ни меня, ни сына. Ну, куда теперь направимся? — он оглянулся на нас через сидение. — В новую жизнь в доме у реки? Тебя ждет сюрприз…
— Да? Прикольно…! Ой, останови, пожалуйста, я забыла свою сумочку! — вскинулась я. Машина остановилась перед самыми воротами. Уложив малыша в уютную корзинку, я выскочила из машины и быстрым шагом направилась к широкому крыльцу особняка.
Сумочку я нашла там, где оставила, на диване в кабинете. Туда меня любезно привела горничная. Взяв свое, я хотела уже возвращаться назад, но заметила Янину, курящую в холле у аркообразного окна. Я была бы ни я, если бы не подошла к ней.
— Ты действительно не хочешь передо мной извиниться? — спросила я, встав у нее на пути. Увидев меня, Янина решила молча, с достоинством ретироваться. — Ты впрямь не понимаешь, сколько боли мне принесла? Нет, скажи, не понимаешь? Я ведь могла руки на себя наложить, из окна выйти…
— С такими, как ты и твоя тетя Жанна, такого не может случится, вы живучие и цепкие, как кошки, — сказала Янина, презрительно скривив тонкие губы. — Причем дворовые кошки, без роду и племени. Радуйся, что я держала тебя почти всю беременность в тепличных условиях, это только ради малыша. Ты же не питаешь иллюзий, что Кирилл когда нибудь женится на тебе и ты станешь одной из нас? Я не питаю…
Дымящуюся сигарету она держала в приподнятой руке. После ленивой затяжки, Янина выпустила мне в лицо поток седого терпкого дыма. В знак того, что я беспородная кошка. Я отмахнулась от дыма и полезла с сумочку. В одном из отделений я нашла флакончик французских духов, кажется, Шанель, — я мало разбиралась в подобных вещах.