Любовь бродяги
Шрифт:
— Но это была лишь шутка. Кроме того, я желал тебя проверить.
— В чем же это, позволь тебя спросить?
Он хитро прищурился и склонился к самому ее лицу, словно желая сказать что-то чрезвычайно важное.
— А всегда ли ты такая кислая, будто съела дюжину лимонов.
Она даже растерялась от такого нахальства и сердито взглянула на него.
— И не думай оправдываться, — засмеялся он, доставая из-за пояса пистолет и жестом показывая, что им пора идти.
— Ради Бога, спрячь эту штуковину подальше! — попросила она, поднимая с пола свою сумку. —
— Коли так, то к чему та таинственность и осторожность, которую соблюдаешь ты сама?
Рэмзи подозрительно посмотрел ей в лицо. И она с усмешкой покачала головой. Право, она не могла надивиться на этого странного парня!
— Да к тому, что я сама не хочу, чтобы меня здесь лишний раз видели.
Он наклонился еще ниже и тихо прошептал ей в самое ухо:
— Верно, ты совершила какое-то преступление? Не бойся, я тебя не выдам.
Она расхохоталась ему в лицо. А потом, укоризненно покачав головой, приложила палец к губам, призывая к молчанию, и медленно приоткрыла дверь палаты. Высунув голову в коридор, она огляделась по сторонам и махнула рукой Рэмзи, чтобы он следовал за ней. Осторожно, на цыпочках, они вышли из комнаты и направились к лестнице. Дверь бесшумно затворилась за ними. О'Киф остановился и оглянулся назад.
— Пойдем скорее, — поторопила она его, стараясь незамеченной выскользнуть из клиники, избежав встречи с прессой.
Они быстро спустились вниз, чуть не бегом миновав два лестничных пролета. Несмотря на свою больную ногу, Рэмзи ни на шаг не отставал от Пенни. И она подивилась мягкости и бесшумности его шага, необычного для такого большого мужчины.
— Что-то я сегодня не в форме, — сказала она, прислонившись спиной к холодной цементной стене, чтобы перевести дух.
— Похоже, ты напрашиваешься на комплименты.
Он широко улыбнулся, добродушно поглядывая на нее, И она, невольно улыбнувшись в ответ, рывком распахнула входную дверь клиники. Увидев стоящую неподалеку машину, Пенни нащупала в сумочке ключ зажигания и кивнула Рэмзи, призывая не отставать от нее.
А через мгновение он уже трусил в двух шагах позади, как большой добродушный пес, искренне влюбленный в свою хозяйку. Пока они не остановились перед странной блестящей конструкцией, чем-то напоминающей поставленную на колеса мыльницу. Вставив в замочную скважину ключ, Пенелопа открыла дверь этого нелепого загадочного сооружения.
— Забирайся внутрь, — сказала она и обошла мыльницу с другой стороны, где тоже оказалась дверь.
Рэмзи с ужасом смотрел на странного металлического монстра, словно настороженно поджидающего свою очередную жертву.
— Ты хочешь влезть в его утробу? — спросил он, недоуменно покосившись на Пенни.
Но Пенелопе было не до странностей его лексики.
— Вот именно, — кивнула она. — И будь, пожалуйста, паинькой.
— Но каким образом?
— Нажми ручку и полезай внутрь, поторапливайся.
Она ждала, пока О'Киф наконец решится сесть в кресло автомобиля. И вдруг он, быстро
— Макс, ты меня утомил, — вздохнула, нахмурившись, она.
— Ты знакома с этим тщедушным человечком? — Рэмзи все так же держал под прицелом репортера.
— Ах, какая будет первая страница! — радостно хихикал тот, восторженно потирая руки. — Пенелопа Гамильтон удирает из клиники со своим новым любовником — грозным морским разбойником!
О'Киф шагнул к журналисту и, взяв его за крахмальный воротничок рубашки, рывком оторвал от земли. Максвелл испуганно заверещал, болтая в воздухе тонкими ножками.
— А теперь послушай, недоношенный детеныш каракатицы! — сказал Рэмзи гулким басом, раскатившимся в пустом дворе клиники словно над выбеленной штормами палубой разбойничьего брига. — Если только ты дорожишь своей жизнью, то советую тебе подумать об извинениях.
Журналист, растерянно хлопая глазами, покосился на Пенелопу.
— Он это серьезно?
— Увы, Макс, думаю, да, — улыбнулась она, потешаясь в душе над этой забавной ситуацией.
Рэмзи встряхнул болтавшегося в его руке, как мокрая занавеска, Максвелла и ткнул ему в нос почерневшее от пороха дуло пистолета.
— Я жду, осьминожий сын! Поторопись, если не хочешь, чтобы я вышиб тебе мозги.
— О'Киф, не переусердствуй, пожалуйста, — вмешалась Пенни. — Верни его хотя бы на землю.
— Ни за что! — Рэмзи с презрением смотрел на дергающегося перед ним, словно заводной клоун, репортера. — Он имел наглость оскорбить тебя. И покуда не извинится, не будет ему моего прощения.
— Простите. Ох! Извините. Ой! Мисс Гамильтон, — залепетал журналист.
« Что ж, ин запомнит это надолго «, — подумала Пенелопа и, подойдя к нему, вынула пленку из фотоаппарата. Максвелл лишь жалобно заскулил, даже не попытавшись сопротивляться.
— Ну а теперь, мистер Ланселот, — произнесла она, обращаясь к Рэмзи, — можете отпустить своего заложника.
Он разжал пальцы, и журналист с громким шлепком приземлился на бетонные плиты двора.
Макс, оторопевший от случившегося, тихо постанывая, еще потирал ушибленный зад, когда они услышали приближающиеся к ним торопливые шаги.
— Скорее, идем! — Пенни схватила О'Кифа за руку.
Быстро подведя к машине, она втолкнула его внутрь так, что он, не рассчитав, ударился головой о крышу. Захлопнув дверь, поместилась на соседнем кресле, что-то недовольно бормоча об излишней галантности. Ключ зажигания, щелкнув, повернулся, двигатель взревел, и металлическое чудище, фыркнув, сорвалось с места. Глаза Рэмзи округлились от испуга и удивления. Он видел, как качнулась и отпрянула назад окружившая автомобиль толпа. Люди, словно подхваченные ветром сухие осенние листья, мелькнули за голубоватыми окнами, выкрикивая какие-то непонятные вопросы и слова, и скрылись за пролетевшим мимо углом клиники.