Любовь диктаторов. Муссолини. Гитлер. Франко
Шрифт:
Кларетта стала нервной и раздражительной. Она устраивала истерики, упрекала Муссолини в том, что он перестал ее любить, безумно ревновала, подозревала, что у него появилась другая женщина, некая Ирма, которая изматывала дуче и отнимала у нее. Больше всего на свете Кларетта боялась потерять «любимого Бена». Она приходила в ужас от одной мысли об этом, гнала ее от себя, но утомительные часы ожидания вновь и вновь рисовали в воображении страшные картины. Кларетта отправлялась к гадалкам и прорицательницам, пускалась на маленькие женские хитрости, чтобы завлечь и задобрить возлюбленного, а однажды обратилась за советом даже к любовнице своего брата, некой Зитте Ритоссе. Умудренная эротическим опытом дама предложила испытать проверенный метод — стать менее доступной, отдалить мужчину на некоторое расстояние и не позволять ему делать все, что захочется. Кларетта в ужасе отшатнулась. Уж она-то прекрасно понимала, что подобная демонстрация может кончиться полным разрывом.
В отчаянии она начинала писать дуче письма, умоляя быть бдительным и обвиняя окружавших его людей в неискренности,
Кларетта была права лишь отчасти, поскольку сильное недовольство в истеблишменте вызывала не столько сама любовница, сколько ее семейство. В первые годы войны «клан Петаччи» приобрел широкую и чрезвычайно скандальную известность. Спекулируя на своей близости к диктатору, брат Кларетты Марчелло сколачивал состояние, проворачивая финансовые операции весьма сомнительного свойства. Рассчитывая на безнаказанность, он не брезговал даже контрабандой золота и нелегальной торговлей валютой, используя для этого дипломатическую почту и личные связи. Муссолини никогда не оказывал ему ни малейшей поддержки в коммерческих делах, но пронырливый майор медицинской службы умел пускать пыль в глаза и выдавать желаемое за действительное. Многие его партнеры были уверены в благополучном исходе предлагавшихся им сделок, которые якобы совершались при благосклонном отношении диктатора. Более того, Марчелло Петаччи через Кларетту удавалось даже влиять на кадровые назначения на уровне министров и их заместителей. Его личность и деятельность вызывала ропот недовольства, так или иначе доходивший до ушей властелина.
Не менее скандальную репутацию приобрели и родители Кларетты, точнее, ее мать. Женщина властолюбивая и высокомерная, в избытке наделенная ханжеской чванливостью, она председательствовала на «семейных советах», в назидательном тоне высказывала свои пожелания и рекомендации высокопоставленным лицам, направо и налево раздавала посулы покровительства и с удовольствием интриговала против всех и вся, используя дочь в качестве главного орудия.
Кларетта, хорошо изучившая Муссолини, знала, когда и как можно добиться от него желаемого. Она не заводила первой разговора о государственных делах, но выжидала удобный момент, чтобы высказать свое мнение, подсунуть дуче готовое решение или назвать какие-то имена. Она умела вовремя заметить, что этот министр или генерал очень плох, глуп и ненадежен и за ним глаз да глаз нужен, а вот, например, Гальбиати очень предан и вполне подходит на должность руководителя фашистской милиции, а единственный, кто может возглавить флот, — это адмирал Рикарди, а лидером партии давно должен стать кто-нибудь помоложе, кто способен придать ей новое дыхание, к примеру, некий студент Видуссони и т. д. Все эти и прочие, назначавшиеся по рекомендациям Кларетты, люди проявляли лояльность к «клану Петаччи», а 26-летний Видуссони, человек тупой, невежественный и самолюбивый, был близким другом семьи. Его назначение на один из важнейших постов вызвало бурю негодования в высших эшелонах власти, но дуче это нисколько не интересовало. Иногда он даже удивлялся тому, что его кадровые перестановки порождали столь негативную реакцию.
Похоже, Муссолини толком не представлял, сколь ненавистным в обществе стало семейство его фаворитки, а сказать ему об этом напрямую никто не решался. Чиано из-за своих антигерманских настроений лишился поста министра иностранных дел и утратил влияние на тестя; Ракеле оставалась, похоже, единственной женщиной во всей Италии, ничего не знавшей о многолетней связи мужа с Петаччи; король Виктор-Эммануил уже давно мечтал избавиться от Муссолини; люди из ближайшего окружения дуче предпочитали утаивать от него неприятную информацию, а министры и высшие партийные сановники просто не хотели рисковать своим положением. «Где тот смельчак, который отважится поговорить с дуче о малоприятных вещах?» — риторически восклицал в своем дневнике Дж. Боттаи, один из самых влиятельных иерархов, считавшийся лидером левого течения в фашизме. Один такой смельчак все-таки нашелся — министр торговли Рафаэлло Рикарди. Он рассказал дуче о некоторых незаконных операциях с золотом, которые проворачивал Марчелло Петаччи. Муссолини был не на шутку взбешен. Он призвал министра не допускать никаких поблажек вороватому майору, как никогда не делал их сам.
Впрочем, дуче покровительствовал членам семейства Петаччи, но «без задней мысли» и, как ему казалось, в разумных пределах. Он помогал сестре Кларетты Мириам сделать карьеру киноактрисы, но она обладала некоторым актерским дарованием; он рекомендовал редактору престижной газеты «Иль Мессаджеро» воспользоваться услугами отца Кларетты в качестве корреспондента по вопросам медицины, но тот был известным, талантливым врачом. Да и сама связь Муссолини с красивой женщиной, хотя и была предметом нескончаемых пересудов, не вызывала у кого-либо явной реакции отторжения. Нравы, царившие в высших сферах фашистской Италии, не назовешь пуританскими. Многие иерархи в центре и особенно на местах с удовольствием следовали примеру своего вождя и даже заходили еще дальше: заводили многочисленных любовниц, устраивали буйные оргии с пьянкой, раздеванием догола и групповым сексом, но при этом придерживались требования дуче не покушаться на жен своих соратников. Даже зять Муссолини Чиано, слывший жуиром, но примерным семьянином, не раз заявлял, что иметь нескольких любовниц — дело обычное, но если все сводится «к одной даме и ее семейству — это уже национальный скандал».
Пикантности «скандалу Петаччи» придавали некоторые элементы финансового обеспечения Кларетты. Лишь немногие могли поверить, что Муссолини не тратил на содержание любовницы крупных сумм. В действительности так оно и было. Во-первых, потому что дуче не имел такого обыкновения. Он крайне редко дарил Кларетте мелкие полезные вещи и несколько раз давал деньги на платья. Более того, он был весьма наивен и временами проявлял удивление по поводу дорогих нарядов, шляпок и духов, которыми пользовалась его возлюбленная, по поводу шикарного стиля жизни ее семьи. В Риме ходило много слухов о новой роскошной вилле, построенной Петаччи накануне войны, о ваннах из черного мрамора, разноцветных изразцах и красивой лепнине. Но Муссолини не имел к вилле никакого отношения. К немалому огорчению лопавшихся от самодовольства хозяев, он даже не выказал восторга, когда впервые ее увидел.
Во-вторых, у дуче не было необходимости содержать Кларетту за счет своего кошелька. Этим занимались доверенные люди из его ближайшего окружения, точнее, заместитель министра внутренних дел Гвидо Буффарини-Гвиди, имевший прямой доступ к диктатору. Из секретных фондов полиции любовнице вождя ежемесячно выделялась крупная сумма — 200 тысяч лир, которые якобы расходовались ею на благотворительные цели. На самом деле Кларетта могла по своему усмотрению тратить полученные государственные деньги и никому не давать отчета. Знал ли об этом Муссолини — загадка, которую никто не берется разгадать. Большинство биографов сходятся во мнении, что он даже не задумывался о ее обеспечении, как не задумывался над тем, откуда у Кларетты дорогие вещи: норковая шуба, бриллиантовое кольцо, сапфировое ожерелье, массивные золотые серьги и т. д. Это были подношения благодарных коммерсантов, предпринимателей, банкиров, сумевших при содействии брата Кларетты (или с использованием ее имени) заключить с правительством выгодную сделку или получить какие-то льготы. Однако в обществе упорно циркулировали слухи, что именно дуче тратил на содержание любовницы (и отчасти ее семьи) огромные средства. Так или иначе, но в 40-е годы «дело Петаччи» вышло далеко за рамки обычного адюльтера и нанесло сильный удар по реноме диктатора. Позже начальник политической полиции Г. Лето в мемуарах отмечал, что ущерб от этого скандала был большим, нежели десяток военных поражений.
Муссолини и сам устал от бесконечной ругани, сплетен и истерик. Еще в мае 1941 года он заявил своему личному секретарю Себастиани, что «с этим делом пора кончать». Однако Кларетта приходила снова и снова, Муссолини поднимался к ней в комнату, и все начиналось сначала. Похоже, эта женщина напоминала некий магнит, противостоять притягательной силе которого дуче уже не мог.
Наконец однажды, 1 мая 1943 года, менее чем за три месяца до краха режима, он отдал распоряжение охране не пропускать любовницу во дворец. Когда смущенный милиционер преградил ей дорогу и сказал, что не позволит войти, Кларетта опешила от неожиданности. Но уже в следующий миг в ней поднялась буря гнева. Она в ярости оттолкнула незадачливого стража, взлетела по лестнице на второй этаж и внезапно столкнулась нос к носу с Муссолини. «Сударыня, я прошу вас больше не приходить сюда, — пряча глаза, заявил он ледяным тоном. — Я считаю, что между нами все кончено». Но Кларетта вовсе так не считала. Она бросилась дуче на шею, покрыла поцелуями его мрачное, усталое, с большими черными кругами вокруг глаз лицо, начала шептать ставшие привычными угрозы, что без его любви она не сможет жить и покончит с собой. Слезы потоком лились по ее щекам, смешивались с косметикой и капали на мундир Муссолини. Кларетта судорожно их вытирала, размазывая по лицу и превращая его в многоцветную палитру, дрожала от возбуждения и заискивающе смотрела на человека, от которого, как она думала, зависела вся ее судьба. Зрелище было довольно жалким, женщина выглядела беззащитной и непривлекательной, но дуче вновь оказался сломлен. Он долго стоял не шевелясь и не подавая ей надежды, но потом тихо обнял за плечи и позволил остаться.
Уже на следующий день, кляня себя за мягкотелость, Муссолини позвонил Кларетте и вновь, в который уже раз, запретил приходить в палаццо «Венеция». Вероятно, эта история продолжалась бы и дальше, если бы события в стране круто не изменили жизнь ее главных героев.
Последний фарс Любви и власти
К лету 1943 года Италия оказалась на грани национальной катастрофы. Экономика страны не выдержала напряжения военного времени. Многие предприятия стояли или работали не на полную мощность, свирепствовала инфляция, люди голодали, дело дошло до того, что правительство призвало население раскопать городские скверы под огороды. Горячее возмущение вызывало поведение гитлеровских солдат, наводнивших страну. Они с пренебрежением относились к национальным обычаям и традициям, провоцировали драки, насиловали женщин, насмехались над итальянской армией.
Известия с фронтов действительно не внушали гражданам ни гордости, ни оптимизма. Экспедиционный корпус, посланный в Россию, был наголову разгромлен под Сталинградом. Прибытие транспортов с ранеными и обмороженными солдатами рождало бурю толков о полном уничтожении сухопутных частей. В стране нарастали панические настроения, которые усиливались во время налетов союзнической авиации. Катастрофически не хватало зенитной артиллерии, бомбоубежищ, средств индивидуальной защиты, мест в больницах и госпиталях. Начались забастовки рабочих, хотя они были запрещены законом, активизировалась деятельность антифашистских партий.