Любовь Феникса
Шрифт:
– Простите, пожалуйста, – вежливо произнесла я, глядя на скрюченную спину старика, перемешивающего какие-то настойки и довольно крякавшего, глядя на цвет получившейся мешанины. – А не могли бы вы сказать, где я?
– Ась, ась? – прислушался старик, хмуро глядя на меня. – Что ты там мямлишь?
– Где я? – заорала я, глядя на волосы, которые торчали кустами из ушей деда.
– Вот! Теперь слышу! Ты? Ты в Единственном Городе Кадингере! У лучшего фармацевта! Меня зовут Великий Мог! И мы с тобой… – старик прищурился, перемешивая содержимое склянки. – … будем заниматься наукой.
Чувство
– Кадингер? – уныло, но достаточно громко переспросила я, понимая, что игра в города здесь не практикуется. По вполне понятным географическим причинам. Меня шатало от голода и обезвоживания. Во рту не было даже маковой росинки и дико хотелось пить.
– Ась? Ась? Не мешай мне! Твои разговоры меня отвлекают от важного дела! – рявкнул старик, пипеткой добавляя какую-то муть в получившееся зелье. Это мне напомнило те моменты, когда убираешь со стола после гостей, сливая все недопитое в один фужер, чтобы по окончанию банкета залпом осушить его … в раковину.
– А попить можно? Водички? – громко попросила я. Мне дали воды. Когда я пила воду, у меня возникло чувство, что я выросла в пустыне и единственным утешением в моей жизни был кактус. А теперь я сижу, ностальгирую кактусом, растущим на подоконнике, поглядывая, как за окном строители ссыпают груду песка. Во рту снова пересохло.
– А можно еще? – закричала я, протягивая миску.
– Нет. Одна миска воды в день. Больше не полагается! – рявкнул дед. – Воду тоже надо заслужить!
Пипетка отмеряла капли, зелье в колбе мутнело, а мой пустой желудок сворачивался в трубочку при мысли, что мне придется его пить. Я осторожно двинулась в сторону двери, стараясь не привлекать к моей скромной персоне излишнего внимания. Я – не трус, но вот конфуз. Дверь закрыта. Кучка пепла в углу мотивировала не хуже фильмов про апокалипсис в череде серых будней беспросветной экзистенциальной тоски.
– А теперь осталось подождать конца реакции и … – обрадовался старик, придирчиво глядя на промежуточный результат.
– А как так получилось, что здесь всегда темно? – напрягая связки до предела, спросила я, с глухим стоном осматриваясь по сторонам. Чувствую я себя совсем неважно.
– Многие магические воздействия не любят свет, – заметил старик, глядя, как внутри колбы что-то загорается. Мне показалось, что там утопили светлячка.
– Нет, я не про ваш дом. Я про все вокруг. Просто я мало знаю. И мне все интересно! – заметила я, вспоминая о том, что старики любят поговорить. Особенно глухие.
– Ну что ж… – ученый поправил бороду, сплетая пальцы на груди, поглядывая на свое зелье. – Отчего бы и не рассказать? Этот город много сотен лет назад был построен магами для магов. Именно здесь процветало наше искусство. Сюда стекались колдуны и маги со всего мира! Все, у кого был дар, нашли свое место здесь. Нас пытались поставить на колени, обложить законами, но для магов нет законов! Мы уважаем только силу. Но эти твари не смирились. Они хлынули на нас, мечтая стереть Кадингер с лица земли. Наши предкам это не понравилось, и весь мир заволокла тьма. Знаешь, как испугались эти неумехи? Они приползли к нам на коленях, требуя вернуть все обратно. Те, кто еще недавно сжигали нас, теперь стояли на коленях перед нашим городом, умоляя вернуть солнце. Тысячи людей стояли на коленях перед Кадингером, а мы смеялись над ними. Мы, в отличие от них, умеем обходиться без солнца. Нам не нужен солнечный свет, если у нас есть сила. Вырастить растение при помощи магии – пара пустяков! Мы просто ждали, когда эти неумехи и слабаки поубивают друг друга, в борьбе за щепотку ресурсов.
Всю пыль их цивилизаций, все, чем они так гордились, всю культуру, искусство, историю сдуло черным ветром отчаяния. Они гибли за стенами, умирали от голода, жрали друг друга, плевали на собственные законы, пока мы здесь пировали и наслаждались жизнью…
Старик гордо умолк. Я настроилась слушать дальше, но «дальше» не было. И все? А где рассказ про целую вереницу правителей, сменяющих друг друга, как листки отрывного календаря? Да, сдавать здесь экзамен по истории одно сомнительное удовольствие.
– Здесь нет никаких законов? – поинтересовалась я, обводя мутным взглядом комнату. Когда за тебя некому заступиться, сразу вспоминаешь о законах.
– Ась? Законы? Законы – это щит слабых. А слабым не место в Кандингере. Сильные не должны подстраиваться под слабых. Люди хотели, чтобы мы, маги, обладающие силой, подстраивались под них, считались с их мнением и жизнями, – заметил старик, отслеживая реакцию в своей мензурке. – У слабого есть два пути. Стать сильным и стать нужным. Ну что ж. Давай-ка для начала займемся твоим ожогом. Ты будешь говорить мне, что чувствуешь, а я буду записывать. Итак.
Идея была плохой. Я сразу представила протокол с моими односложными восклицаниями. Через лет сто шкалу от «мля, это невыносимо!» до «ой-ой-ой, щиплет!» назовут моим именем. Если вы вдруг мечтаете внести свой вклад в науку, не обязательно получать научные степени и участвовать в конференциях. Можно просто задумчиво смотреть сквозь прутья клетки на людей в белых халатах.
Мне в руку дали пузырек с синей жидкостью, вызвавшей у меня ассоциации с антифризом и прочими производными химической промышленности.
– Я не буду пить! – категорически ответила я, вспоминая, какого цвета у меня жидкость для чистки сантехники. «При попадании на кожу – промыть водой, при попадании в глаза – промыть водой и обратиться к врачу, при попадании внутрь – обращаться к патологоанатому!».
– А кто тебе сказал, что это надо пить? Лей на ожог, – заметил ученый, отслеживая пузырьки на дне своего нового изобретения. – Я немного изменил формулу. Сделал его слабей. Если все пойдет нормально, то ожог слегка залечиться…
– А нет такой штуки, которая вылечит его сразу? – поинтересовалась я, опасливо глядя на склянку и ее содержимое.
– Зачем? Мне это не выгодно. Это зелье лишь вызовет легкий эффект заживления.То что нужно, чтобы обзавестись постоянными клиентами! – воскликнул старик, пристально глядя на результат.
Я посмотрела на руку, зажмурилась – и полила ее. Кожа слегка порозовела, волдыри уменьшились. Повезло. Было лишь легкое покалывание и пощипывание.
– Больно? – поинтересовался старик, разглядывая мою руку.