Любовь, граничащая с безумием
Шрифт:
— Ты и ему ничего не сказала? — удивилась Мэри, осудительно покачав головой.
— Нет, Мэри не сказала, — призналась в отчаяние графиня, — Пыталась много раз, но не смогла.
— Ты должна ему сказать.
— Знаю, но мне страшно, — развела руками девушка.
— Глупости, он полюбил тебя и обязательно полюбит вашего ребёнка, — настаивала подруга, — Ты и его когда-то боялась, но посмотри, теперь вы счастливы.
— Я расскажу, скоро все расскажу, — пообещала Кэтрин. — Только не торопите меня, я и так постоянно думаю об этом.
— Кэтрин, скоро он сам все поймёт, и не обрадуется тому, что ты скрывала.
— Я понимаю, но ничего не могу с собой поделать.
О беременности Кэтрин узнала в конце осени. И сразу впала в хандру. Несколько дней она провела в кровати не вставая. Все решили, что девушка простудилась. Мишель очень волновался за ее здоровье, и она хотела бы раскрыть ему причину своего недуга, но не могла. Воспоминания о том, с каким пылом он заявлял, что не хочет детей, не давали ей покоя. Она чувствовала себя предательницей, и в то же время беззаветно любила своего не родившегося ребёнка. И понимала, что никогда не сможет от него отказаться. Даже если муж поставит перед выбором, Кэтрин выберет малыша. Поэтому девушки и не рассказывала Мишелю, желая, как можно дальше оттянуть этот пугающий момент. Она лишь желала насладиться его любовью, прежде чем он ее отвергнет. Но Мэри была права, скрывать это глупо и уже бессмысленно. Скоро все станет понятным. И собравшись с духом, графиня решила открыться супругу.
Она легла в кровать не раздеваясь, потому что знала, если не будет преграды, муж сразу же увлечёт ее в омут страсти. И Кэтрин забудет обо всем, что хотела сказать.
Мишель чуть задержался. И влетев в комнату сразу же кинулся стаскивать с себя одежду, жадно поглядывая на жену, укутанную по подбородок в одеяло. Но скользнув в постель он обнаружил ее полностью одетой. И вопросительно подняв брови, нетерпеливо спросил.
— Ты меня не ждала?
— Ты знаешь что ждала, но нам нужно поговорить, — ответила девушка нервно улыбнувшись.
— А после, поговорить нельзя? — руки графа принялись торопливо расшнуровывать платье.
— Нет нельзя, это важно, — строго произнесла Кэтрин отбиваясь от его настырных рук.
— Тогда поговорим в процессе, — произнес он притягивая жену к себе, и губами припал к ее шее.
Девушка вздрогнула, томление молниеносно разлилось по телу. Но призвав все свои силы на помощь, она отстранила мужа.
— То что я хочу сказать изменит многое, — дрожащим голосом произнесла девушка.
— Хорошо, я весь во внимании, — улыбнулся Мишель поудобнее устроившись на подушках.
— Я подвела тебя, — чуть ли не рыдая прошептала Кэтрин.
— Кэтрин, что стряслось? — напрягся Мишель.
— Я… — втянула с шумом воздух и выпалила, — Я жду ребёнка.
Дантон застыл пристально глядя на нее. Заметив, как почернели его глаза, графиня разрыдалась.
— Прости, я не знаю как это получилось…
— Глупая, тебе не за что извиняться, — граф притянул ее к себе и крепко обнял, — Ты ни в чем не виноват! Такое бывает, когда люди занимаются тем, чем мы занимаемся каждую ночь.
— Знаю, — всхлипнула уткнувшись в его каменную грудь, — Но ты не любишь детей…
— Не люблю? — Дантон удивился, — С чего ты это взяла?
— Ты сам говорил, что не хочешь детей…
— Я говорил правду, — он отстранил жену заглянув ей в глаза. И у Кэтрин внутри все оборвалось, — Я не хотел дитя, но не потому что их не люблю.
— А почему? — с надеждой спросила она.
– Проклятие моей семьи, — тяжело вздохнув, признался Мишель, — Пойми Кэтрин, я не хочу чтобы мои дети страдали от безумия, как мой брат и отец. Это передаётся из поколения в поколение по мужской линии…
— Возможно у нас будет дочь, — оживилась девушка.
— Не будет.
— Почему? Этого нельзя предугадать.
— В моем роду рождаются только мальчики, — ответил уверенно Дантон. — Конечно были и исключения, но во всех случаях, девочки появлялись на свет мертворожденными.
— Господи, — ужаснулась Кэтрин, вздрогнув, — Что же ждет нашего малыша?
Слезы защищали глаза, а тревога разрывала душу. Еще до рождения их ребёнок был обречён. И не важно, кто это будет мальчик или девочка. Девочке — не суждено увидеть свет, а мальчику — предначертано безумие. Нет, так на должно быть! Она желает малышу лишь счастья. Он не может расплачиваться за ошибки потомков. И Мишель, он же совершенно здоров, значит бывают исключения.
— Но ты же не унаследовал безумия, — выдавила с трудом сдерживая рыдания разрывающие горло.
— Я не могу этого утверждать, вся моя осознанная жизнь прошла в армии, там я и выпускал пар, — заметив, как поникла жена, граф заключил ее в объятия и нежно поцеловал. — Но я не хочу чтобы ты даже думала об этом. Мы оградим нашего сына от всех бед, — его рука осторожно коснулась чуть округлившегося живота, — А если вдруг его и коснётся проклятие, обещаю, я переверну весь мир, но найду исцеление!
Кэтрин боялась приближающихся родов. Мишель тоже волновался, хотя и не показывал этого. Девушке с каждым днем становилось тяжелее, первые дни лета выдались необычайно жарким. И это окончательно измучило ее. С одной стороны она хотела бы поскорее разрешиться, а с другой, боялась этого до ужаса. Но все же чувствовала, что сын вот-вот появиться на свет. Граф был очень озабочен именем будущего наследника и подготовкой его комнаты. А также не поленился найти кормилицу. Насчет последнего, Кэтрин сильно сомневалась, она и предавать не могла, что ее ребенка будет кормить кто-то другой. Пусть так и было принято у знати. Но у нее от этого в душе оставался неприятный осадок. Кэт не говорила о своих тревогах мужу, но заранее решила, что будет кормить сына сама, и не позволит делать это никому другому.
Роды начались в самый неожиданный момент. Кэтрин была к ним не готова. Да и разве можно к такому полностью подготовиться? Когда даже не представляешь какие мучения ждут. Кэтрин казалось, что живот разрывает пополам, она никогда прежде не испытывала такой боли. А ее за свою жизнь девушка поведала достаточно. Повитуха успокаивала, говоря, что нужно потерпеть, ребенок крупный, поэтому так долго идет. Но она чувствовала, как силы покидают, а мучения становятся невыносимыми.
Крик Кэтрин оставлял рубцы на сердце Мишеля. Он в панике метался по коридору не находя себе места. Граф хотел быть рядом с женой, но она строго-настрого запретила, невзирая на все его уговоры. Девушка кричала так, что у него душа уходила в пятки, и хотелось сделать все, чтобы прекратить ее страдания. Но впервые Дантон был беспомощно, он не мог ей помочь, как бы сильно этого не хотел. Время шло, а супруга все не разрешилась, лишь на мгновение затихали ее крики и потом снова звенели с новой силой. Мишель пытался прорваться в комнату, но дверь была заперта, а из-за нее доносился строгий приказ Мэри не мешать. Ему казалось будто что-то пошло не так, и жене немедленно нужна помощь. Его руки тряслись от страха и волнения, а перед глазами все плыло. Никогда в жизни, он не боялся ни за кого настолько сильно. Никогда не обращался к богу. Но теперь на его устах не умолкала молитва.