Любовь, граничащая с безумием
Шрифт:
— Так-то лучше, — захрипел мужчина довольно, — Понравиться, как обслужишь, глядишь и возьму под свою опеку несчастную вдовушку.
Воспользовавшись заминкой, Кэтрин резко подалась вперед и схватив спасительное орудие, приложила им Томаса по голове. Тот даже опомниться не успев, провалился на бок. Высвободившись, девушка вскочила на ноги и посмотрела на неподвижное тело. И заметив, как алое пятно расползается по зелёной траве, вскрикнула от ужаса.
— Убила… — прошептала обуреваемая паникой, и попятилась назад. Но наткнувшись на телегу вспомнила о муже, которого этот негодяй хотел добить. И про Мэри над которой он жестоко надругался,
— Ты получил по заслугам, — бросила она напоследок и забралась в повозку.
Ее руки тряслись неимоверно, и по началу с трудом удавалось управлять лошадьми. Животные не желали подчиняться новому извозчику. Но все же оценив упорство хозяйки, послушно потрусили к лесу.
Кэтрин не видела ничего перед собой, кроме приближающихся зелёных деревьев. Ей хотелось гнать галопом, но из-за страха навредить мужу, она сдерживала свой порыв. До спасительного леса оставалось рукой подать, когда девушка услышала, как застонал Мишель. Обернувшись увидела, что его снова знобит.
— Потерпи умоляю, осталось немного, — всхлипнула, хлестнув лошадь поводьями. Страх и напряжение давали о себе знать, слезами застилающими глаза. Не выдержала и горько расплакалась, озираясь на мужа. Немного отдышавшись, почувствовала себя лучше и утерла ладонью лицо, размазывая влагу с кровью по щекам. Даже не заметила впопыхах разбитую губу. Да и не до этого ей было.
Привязав лошадей к дереву у заветного места, осмотрела Мишеля прошептав "Подожди немного, я скоро". И не медля бросилась в густую чащу.
Кэтрин пробиралась сквозь заросли не замечая веток, цепляющихся за лицо, волосы, одежду. Она спешила, мыслями оставаясь рядом с мужем. И просила Бога чтобы лесник был в хижине. Выбравшись наконец на поляну девушка, спотыкаясь, побежала к избушке, и распахнув дверь чуть не разрыдалась от облегчения. Старик был там.
— Умоляю помогите, — выдохнула она пошатываясь, — Мишель, он ранен…
75 ГЛАВА
— Отдохни дочка, ты еле на ногах стоишь, — взволнованно предложил старик.
— Нет, не могу, — устало ответила Кэтрин, — Пока он в таком состояние.
— Пойми девочка, если Бог даст граф поправиться, но это будет не быстро, — пытался уговорить ее лесник.
— Что мне делать? Как ему помочь? — печально спросила она, стоя на коленях возле мужа.
— Только молитвами дитя, только молитвами, — произнёс он перебирая травы, и еле слышно вознес молитву.
— Вы сможете помочь? Правда? — посмотрела на старика с надеждой, в который раз за день задавая один и тот же вопрос.
— Сделаю все, что в моих силах. Его жизнь в божьих руках, — лесник бросил несколько сухих веточек в бурлящий котелок, — Попробую выгнать заразу из тела, но это будет долгий и болезненный процесс. Главное, чтобы парень сам не сдался и боролся за жизнь.
— Не сдастся, — уверенно заявила девушка, и положила голову рядом с его рукой, — Я не позволю сдаться.
Не жалея себя изо дня в день, Кэтрин ухаживала за мужем. Старик давно не видывал такого искреннего самопожертвования. Молитва затихала в хижине, лишь когда у графа начиналась лихорадка. И тогда она трепетно хлопотала над ним. Кэтрин отказывалась от еды и сна, ни на миг не отходя от постели мужа. Она боялась оставить Мишеля. Боялась, что в один момент может не услышать его дыхание. Ей казалось, пока она рядом, смерть обходит его стороной. Отвары, которыми графа отпаивал старик, действовали ужасно. После них он трясся, а тело краснело и покрывалось испариной. Лекарь объяснял, что так из него выходит вся зараза, но девушка не могла смотреть на страдания мужа. И даже однажды, просила старика, прекратить его мучения, и найти другое лечение.
Дни шли, а Мишелю не становилось лучше. Порой ей казалось, что он лишь сильнее угасает. И тогда, Кэтрин накрывало невыносимое отчаяние. Она раскачивалась сидя на полу, зажимая зубами большой палец, чтобы не закричать. Но позволяла себе эту слабость только, когда старик покидал избу. Снова оставшись одна, Кэтрин взяла руку мужа и поднеся к своему лицу, прошептала:
— Борись, умоляю, борись, — и всхлипнула, прижавшись губами к его ладони, — Не оставляй меня, мне так страшно…
Ее душа полыхала, это пламя вырывалось наружу, проникая в сердце и голову. И причиняло жуткую боль. Но больнее всего ей было смотреть на Мишеля. Видеть, как угасает человек, который совсем недавно был полон силы и жизни. С каждым днем, его кожа становилась бледнее, а фигура теряла былые формы. Лицо заострилось и осунулось, а в волосах появилась седина. Кэтрин хотелось выть и кричать от беспомощности. Хотелось вырвать его из рук смерти, даже ценой собственной жизни. За эти дни она прочитала столько молитв, сколько не слышали стены храма. Но Господь не слышал ее, не отвечал, не посылал благословение. Видимо всевышний отвернулся от нее из-за содеянного. Порою ей казалось, что они лишь оттягивают неизбежное. Заставляя Мишеля снова и снова страдать. И она страдала вместе с ним. Каждый день умирала, глядя на его мучения. Ладонь мужа в ее руках была неестественно холодной. Вздрогнула, от сильного покалывания в груди, и затихла, прислушиваясь к дыханию Мишеля. Уловила, и от облегчения разрыдалась, трясущимися руками прижимая к своей груди его кисть. Кэтрин не могла отпустить мужа. Она не была к этому готова. Хотя и понимала, что возможно для него так будет лучше. От одной этой мысли у нее внутри все разрывалось, и становилось тяжело дышать. Он был ей нужен, настолько, что хотелось вырывать волосы, только бы его не потерять. Кэтрин никогда прежде не испытывала такие чувства. Она вообще раньше не чувствовала ничего к мужчинам. И поэтому не могла дать описание своим ощущениям. Девушка знала наверняка, что он ей нужен. Необходим как воздух. До мурашек на коже, до тряски в ногах, до боли в сердце. И если это и есть любовь, то да, она любит его! Кэтрин понятия не имела, как зародилось это чувство. В какой именно момент появилось. Возможно, когда он впервые спас ее от страшной пытки плетью? Или увез подальше от своей бабушки? А может, когда растирал ее замерзшие ноги, своими тёплыми руками? Или же когда спас во второй раз, также привезя сюда. Не помнила. Не знала. Не замечала. Она видела лишь свой страх к мужу, он ослепил ее. И девушка напридумывала себе всяких глупостей, боялась, что Мишель желает ее убить. Только вот она цела и невредима, в то время, как граф находится между жизнью и смертью.
— Боже не отнимай его у меня, — простонала, не в состоянии сдерживать рыдания, — Не отнимай, теперь, когда я все поняла. Позволь снова увидеть его глаза, улыбку… Сохрани ему жизнь, даже если он никогда не ответит мне взаимностью…
— Зачем оплакиваешь живого? — послышался позади голос старика. И Кэтрин вздрогнув, принялась утирать слезы.
— Не оплакиваю, — ответила осипшим голосом, — А прошу за его жизнь.
— Так дальше нельзя, — сердито произнес лесник, — Когда ты последний раз спала? Ему не поможешь и себе угробишь!
— Я не сомкну глаз, пока он не откроет своих, — упрямо заявила девушка. На самом деле, дело было не в упрямства, она просто боялась, что может не проснуться когда Мишелю понадобиться помощь.
— Глупое упрямство, — продолжил, убеждать лекарь, словно прочитав ее мысли, — Сейчас ему не нужна твоя помощь, но когда придёт в себя, непременно понадобится. Потому что тогда, мне придётся оставить вас. В деревню пришла чума и там нужна моя помощь не меньше чем здесь. Поэтому дальше тебе придется ухаживать за ним самой. А для этого понадобятся силы.
Он был прав. Конечно, Кэтрин чувствовала усталость, но просто не могла заставить себя отдохнуть. Стоило прикорнуть на миг, как в голове, что щелкало, и она вскакивала до смерти перепуганная.
Старик посмотрел на девушку, уснула наконец, устроив голову на руке мужа. Она выглядела не намного лучше раннего, усталость окрасила ее лицо серым, а голод сильно истощил. Рана графа начала затягиваться, но лесник не сказал Кэтрин, не желая понапрасну давать ей надежду. Необходимо было дождаться, когда тот очнется и тогда все прояснится.