Любовь Химеры
Шрифт:
— Но я по рождению впереди, пап. Получится ли? Мне физически тяжело быть обычной. Как лошади скаковой в цепях стоять. Я потому и подралась с ним, что не удержалась. Энергия прет. Я не знаю, куда ее деть.
— Пойдем-ка со мной, — вздохнул отец.
— Прям так? — я была в пижаме — майке и шортах.
— Прям так, — кивнул отец.
Вывел меня на крыльцо, пропустил вперед, и в его руках вдруг появились мечи: один, тот, что был в левой руке, он кинул мне. Я поймала довольно легко. Меч был с удобной рукоятью точно по руке, рассмотреть оружие мне не дали, отец нанес первый удар, я еле успела отскочить.
— Мечом
— Я не умею! — растерялась я, — чему-чему, а на мечах сражаться меня не обучали.
— Повторяй мои движения.
Отец стал плавным, как пантера, нарочито медленно показывая мне выпады и переходы, я тут же старалась повторить и запомнить, максимально активировав внимание и память.
Запомнив основные движения, начала отрабатывать их плавность и стремительность, проще всего делать это было в марсианской ипостаси, но отец настоял именно на урайской.
— Так быстрее меч почувствуешь, — объяснил отец.
Почувствовала и вправду лучше, от меча шла какая-то родная энергетика, теплая. Она перетекала прямо в меня и делала нас с мечом единым целым. Меч был легким, весил килограммов пять, не больше, я довольно быстро к нему привыкла.
— Ну что, кобылка ты моя — наскакалась? — спросил отец часа через два, когда я выучила основные движения, и он основательно погонял меня минут сорок.
— Ага, — радостно ответила я.
— Каждый день теперь будем заниматься. Дурь твою вышибать.
Отец, судя по глазам, явно был доволен мной как ученицей.
— Спасибо.
Я поклонилась отцу и поцеловала руку.
— Иди, мужу завтрак готовь, ассайя (воительница), — улыбнулся отец и, забрав меч, исчез.
Олег сидел на открытой веранде за столом, пил кофе и смотрел на нас. Я поднялась к нему и опустилась перед ним на колени. Вернее, хотела. Он не позволил, схватив меня за талию и усадив на колени.
— Прости меня, — тихо попросила я, положив голову ему на недавно вправленное плечо.
— За спарринг не сержусь, сам давно попросить хотел. А вот шутка неуместная была и жуткая. Я думал, в тебе подселенец.
— Ардонийцы не подселяются. Подселиться могут лишь жидкие и энергетические формы, остальные создают живую генетическую экзе-оболочку и живут в ней, ну, как актер в ростовой кукле.
— И им это так же неудобно? Как актерам в костюмах.
— Разве тебе в одежде неудобно сейчас? Ты же просто живешь в ней, не замечая ее зачастую даже. Наоборот, большинство рас за нее только отсюда не выгонишь.
— Что же она такого дает, чего нет у них, ну, например, Демитрию?
— Секс, например. Они ящеры, у них нет его дома, есть лишь половой акт для размножения. Как у кошечек, собачек. Только по делу. Раз в триста лет.
— У-у, как все запущено! А как же они чувства выражают, любовь нежность? Или высшим существам это неведомо?
— Отчего же, ведомо, еще побольше вашего. У них пара одна и на всю жизнь, например. Если пара умирает, партнер убивает себя, не видя смысла жизни без своей пары, если же не может сделать этого из-за долга службы, например, то всю жизнь одинок. Никто любимого не заменит. А любовь и нежность в ментальном слиянии выражается у них, нам с тобой не понять, не тот уровень развития еще. Но те, кто побывал на Земле, зачастую и там живут в экзе-оболочках и грешат вполне по земному, их половые органы куда чувствительнее наших, и удовольствия, соответственно, больше.
— Ясно. А Демитрий женат?
— У него есть невеста, но она еще не достигла половой зрелости, поэтому по законам Ардонии они еще не женаты, а на землю ее родители не пускают.
— Бедный ящер! — сочувственно вздохнул Олег.
— Ага, все свободное время проводит с ней в ментальных беседах, иногда и днями напролет, если время есть. Ой, времени очень много, — спохватилась я, посмотрев на часы Олега, я там оладьей напекла, щас принесу.
— Я уже поел, пока ты тут обучалась, о дочь Перунова, на работу надо.
— Ты не сердишься на меня, правда-правда?
Я вложила во взгляд все раскаянье, что могла.
— Правда-правда.
Олег потерся о мой нос своим. И поправил мои волосы:
— Глупенькая ты моя.
Часть 31
Отвлекшись на воспоминания об утре, я накидала полную корзинку пакетов спагетти, приятно все же быть слабой, но, главное, любимой женщиной. Засмеявшись, стала складывать пакеты обратно на полку. Так что еще щука, щука. Где здесь рыбный отдел? Маникюрша дала рецепт пирога со щукой и капустой, надо попробовать. Ее свекровь любит, может, и моей приглянется. Советы Даны, как всегда, не лишними оказались.
— Даже если тебе что-то не понравится из того, что советовать начнет, ты, главное, не спорь, молча кивай, вроде как на ус мотаешь. А делай все, как тебе нужно, по-своему. Она человек пожилой, значит, любит поговорить, побольше о ней расспрашивай, слушай типа со вниманием, совета спрашивай типа как огурцы солить? Как пятно с дивана вывести? Главное, все в меру чтоб было, подарочек купи какой-нибудь.
Подумав о подарке, поехала, купила телевизор ей в комнату и ноутбук. Свекровь — женщина у меня продвинутая, кандидат медицинских наук, ей пригодится. Также несколько комплектов постельного белья, полотенец, ночную рубашку и палантин. Мыло, шампуни и прочее. Женщина писала Олегу, что коллеги в ее больнице, где она работала гинекологом более сорока лет, скинулись для нее деньгами, и она купила себе одежду и все необходимое. Но все же. Пусть видят, что ее здесь ждут.
Все покупки едва поместились в багажник. Коробку с телевизором и ноутбуком пришлось положить на заднее сидение.
Вдруг меня привлекли детские крики, напротив была детская площадка возле школы. Дети катались на роликах, рыженькая девочка лет восьми выехала за ворота школы и стала переходить дорогу, не смотря по сторонам.
— Вера, стой, Вера!
За девочкой бросился кудрявый черноволосый мальчик. Желая остановить ее, но не успевает. На них несется джип, с пьяным водителем, судя по его бешеной скорости. Ах ты, черт! Почему же мне не дано останавливать время! — не думая, я кидаюсь к детям, хватаю их за руки, забрасывая себе за спину, и тут время словно замирает. Машина, что должна была меня сбить, замирает в двух сантиметрах от меня, а все вокруг словно туман обволакивает, и из этого тумана выходит он собственной персоной. Нет! Ну так не бывает! Ну не бывает ведь! У меня аж челюсть отвисла.