Любовь Химеры
Шрифт:
— Прежде всего, хочу сказать — не верь всему тому, что обо мне говорят, и не бойся меня. Я вовсе не собираюсь тебя убивать. Более того — не позволю это сделать никому, кто захочет.
— С чего такая забота? — сощурилась я.
— Через несколько лет будет великая битва. Война. И не такая, как сейчас — брат на брата с палками. А Планета на Планету с оружием. Истинным оружием. Таким, что алмазы в прах обращает. И только мы с тобой сможем это предотвратить. Понимаешь?
— Нет, — честно
— Нечего, придет время — все поймешь, — снисходительно улыбнулся Люцифер. — Именно для этого ты и была создана. Просто помни — тебе я не враг.
Люций смотрел мне прямо в глаза, надеясь внушить эту свою мысль, но на мне была защита Перуна, и князь тьмы, судя по округлившимся глазам, обломался. Я довольно усмехнулась.
— Спасибо, что успокоил.
— Кушайте пирог. Очень вкусный.
Люций встал и вышел из кафе. Как только он ушел, свекровь тут же очнулась от забытья.
— Мм! Пирог потрясающий! Тает во рту! А ты чего не ешь? — спросила она меня. — Тошнит опять?
— Нет. Все в порядке, — улыбнулась я. И, отколов ложечкой кусочек пирога, отправила его в рот. Было, и правда, очень вкусно.
Часть 35
Восстанавливать силы сегодня не стала. Надо было выглядеть естественно перед Алей. Помогла разложить ей вещи и пошла готовить ужин — котлеты под сыром с запеченным картофелем. Максимально ускорившись, чтобы успеть к приходу любимого. Любимого? Да, любимого! Я счастливо улыбнулась: скоро, совсем скоро он придет и поцелует так нежно, так страстно.
— Давай помогу, — на кухню вошла Аля.
— Да у меня уж все готово. В духовке уже.
— Ну, ты даешь, прям метеор! Ну я тогда к Свете. Ночевать не приду, — Аля озорно мне подмигнула.
— Хорошо. Возьмите из холодильника корзину с едой, я собрала Вам.
— Спасибо, детка, ты чудо.
Блюдо должно было готовится сорок минут. Я прилегла, чтобы набраться сил, и отрубилась на два часа, пока меня не растормошил встревоженный Олег.
— Ты в порядке? Пять минут уж тебя бужу!
— Да, в порядке. Устала просто, вот и прилегла отдохнуть. Который час?
— Семь.
— Ого!
— Это что ж ты такого делала, чтоб так устать? И где мама?
— У Светланы Викторовны. Они оказались подругами с института, представляешь?
— Тесен мир, однако, — усмехнулся Олег, — так что вы делали, что ты так устала?
— Обследование полное прошла. За покупками ездили, маме все необходимое купили, наряды для свадьбы.
— И ты, ходячий заряд ядерной бомбы, так утомилась только от шопинга?
— Я еще беременна, не забывай, а вчера вытащила из твоей престарелой матери, бывшей двумя уже ногами в могиле, все болячки, омолодила на пятнадцать лет, и местами, где нужно, стерла память, да и молнии генерировать и землю раздвигать до самого ядра не так-то просто, знаешь ли. А если вспомнить, что мы с тобой творили ночью…
— Ну да. Наверное, — улыбнулся Олег, целуя меня в губы нежно-нежно, я аж застонала невольно.
— Эй, не делай так! — засмеялся жених. — У меня еще нет сил на подвиги. Ужин готов? Я голоден.
— Конечно, идем, сделала картофель с фаршем. Маму ждать не надо. Сказала, зависнет до утра.
— Спасибо тебе огромное еще раз за нее, — Олег обнял меня за плечи и поцеловал, его переполняло искреннее чувство благодарности и счастья.
— Пожалуйста, родной. Пригласи, пожалуйста, папу на праздник. Я так хочу его видеть.
— Обязательно приглашу. Прямо завтра приглашение отвезу или вместе, если хочешь, поедем.
— Хочу. Скучаю очень. Мне иногда кажется, что он никогда меня не простит.
— Тебя-то простит, а вот мне реально страшно! Ты рискуешь стать вдовой в день свадьбы. Я даже не знаю, что я б с ним сделал, если б он спал с моей дочерью.
— Не переживай, возьму всю вину на себя. Скажу, что под воздействием. Кстати, ты почему от меня закрываешься? Боишься, что, правда, принуждать буду?
— Тренируясь, — Олег виновато опустил глаза, — Дима велит, попробуй пробить, кстати.
— Ну, ну, — усмехнулась я, сдержав смех, — кушай давай. Все потом.
Дав ему поесть, начала лицедейство:
— Убери со стола, пожалуйста, и посудомойку загрузи.
— Слушаюсь.
Мама Люба, давай, давай, давай!
Мама Люба, давай, давай, давай!
Хорошо ж поет засранец! Я аж заслушалась, как товарищ полковник во все горло распевает то, что терпеть до глубины души не может. Загрузив посудомойку, протер все столы и вымыл огромное окно в кухне. Все так же старательно во весь голос распевая про маму.
— Посмотри-ка на своего ученика, — я ментально позвала Демитрия, и это мне даже напрячься не пришлось.
— Полковник, мать твою! — взвыл Дима. — Держать оборону!
Олег вздрогнул, закрыл рот, уставился на тряпку и моющее средство в руках, но, надо отдать должное, быстро нашелся.
— Зачем? Я же дома. Ну, помыл окно и что?
— Подкаблучник, — буркнул Дима недовольно.
— Если я, химера, захочу тебе что-то внушить, против меня тебе не выстоять, дорогой, — усмехнулась я, забирая средство и тряпку, — так что дома можешь не париться. К оргиям принуждать не буду, обещаю.
Меня разобрал смех, наблюдая, как полковник залился краской. Было у него отчего-то такое убеждение, что мне это нравится.