Любовь Химеры
Шрифт:
— Ну, разрешения она и не спрашивала. К тому времени мы уже жили вместе. Так что нас просто представили друг другу. Вообще у них с Олей отношения весьма натянутые.
— Что ж так?
— Не знаю, может, оттого, что постоянно до сих пор контролировать ее стремится.
— Бунт независимости? Лет ей сколько?
— Двадцать семь.
— Забавно. Дора всего две недели не дожила до своего двадцать седьмого дня рождения. Знаешь, она ведь столько раз уходила и возвращалась вновь, что мне до сих пор не верится, что ее больше нет. Окончательно нет.
— Наверное,
— А ты в курсе, что именно твой дражайший тесть курировал этот проект, он, от, а до я. Именно он ее сделал такой, они ее так и звали — проект Доротея. Она должна была стать своего рода новой Евой. Произвести потомство новых сверхлюдей, с инопланетной ДНК.
— Ты бредишь, Влад.
— Нет. Ты знаешь, что нет. Ты все теперь знаешь. Ты ведь не в УСБ перевелся, а туда в сорок четвертый отдел, к нему. Не просто ж так. Даже дочку его в свою постель затащил. Ты тоже ее ищешь? Она жива?
— Единственное, что я знаю, Влад, — вздохнул Олег, — это то, что проект Доротея полностью уничтожен. Погибли все люди, имеющие к нему отношение, уничтожены все материалы, нет такого проекта и не было никогда.
— Кроме Пелегина, это сделать не мог никто! Он ее убил! Он! Как и ее мать! Она стала больше не нужна, и ее убрали, как и весь проект.
— Она стала не ненужной, а опасной. После смерти дочери она с ума сошла!
Но Влад не слышал Олега.
— И еще одно, я видел его двадцать семь лет назад, в день рождения Доры, и два месяца назад. И за это время он ничуть не постарел ни на грамм, понимаешь!
— К чему ты клонишь?
— Он не человек. А, следовательно, и твоя Оленька — вполне возможно, тоже.
— И кто же она? Гуманоид? — усмехнулся Олег.
— Не знаю, но будь осторожнее с этой семейкой.
— Влад, я тебя понимаю, поверь. У меня немногим меньше боли от ее смерти, чем у тебя. Ты же знаешь, она нам со Светой как дочка была, мы же ее все вместе растили. Но ее больше нет.
— А где же тело? Где тела зятя, внучки моей, если она была? Где?
— Ну, за то, что Вербицкий мертв, я лично отвечаю, если ты помнишь, лично пулю в его лоб пустил. Выдохни и живи дальше, съезжаетесь вон с Женькой и живите. Одиночество тебе вредно.
— Мне сегодня то же самое Ирка предложила, прикинь.
— Ну, вот даже ребенок не против. Она ж еще молодая. Еще и родить тебе успеет. Не теряйся.
— Мальчики, мойте руки — и за стол, у нас уже все готово! — весело позвала Женя.
За столом отец не сводил с меня глаз, и я даже побоялась, что узнает. Хотя чисто внешне это было практически невозможно сейчас. Попыталась подвергнуть внушению, чтобы расслабить его. И обнаружила защитный экран. Да какой! Куда прочнее, чем у Олега! Лучшего ученика моего и Демитрия. И где ж только так научился? А точнее, кто научил. Такой так просто не сломаешь — почувствует. Ладно, играем дальше. Что-то еще было не так. Что-то еще. Поднесла стакан сока к губам и заметила его прожигающий взгляд. Да неужели?! Ой молодца! Ай да папочка, ай да умничка. И где только актаниум раздобыл! Я сморщилась, поставила стакан на стол и, зажимая рот рукой, сказала, простите мне нужно в ванную. Выходя из-за стола, как бы случайно задела стакан и опрокинула.
— Ой, простите, извините…
— Нечего страшного, Оленька! Иди, я уберу, — улыбнулась Женя.
Заперевшись в ванной, набрала Диме.
— Какой-то козел выложил ее отфотошопленные фотки в стиле ню в группу ее класса. Убери и откопированные тоже, и с козлом этим разберись.
— Уже все сделал, малышка.
— Откуда знаешь о ней? Она одна из жриц?
— Ага, одна из ключевых, проснулась, благо, лишь вчера. Так что арлеги не успели добраться.
— А это не их рук дело?
— Нет. Чистое стечение обстоятельств.
— Ясно. Сил ей я дам и закрою от внушений и воздействий извне.
— Ну что, увидела папочку? Успокоилась душенька?
— Какой там! Сейчас чуть актаниумом меня не отравил!
— Узнал, что ли?
— Нет, я представилась дочерью Пелегина.
— Ты что, идиотка! — взвыл Дима. — Еще больше масла в огонь подлила, дура! От беременности мозги слиплись?
— На свадьбе они бы все равно увиделись!
— А его звать и не обязательно было.
— Он лучшей друг Олега и мой отец! Он слишком много знает, чтобы в это поверить просто так! И он копает и копает. Лучше держать его возле себя!
— А я предупреждал!
— Возьми его к себе — и все дела!
— Спятила?
— А что, он — классный аналитик. А уж если его нашим примочкам обучить.
— Это разговор не ко мне. Поработай с девочкой как следует.
Я выдохнула, уже предчувствуя жаркий разговор с Пелегиным, и, вернувшись в гостиную, присела к Ире. Она уже раскрашивала мандолу в холодные голубые и зеленые оттенки.
— Нравится? — улыбнулась я.
— Ага. Прикольно. Цвета у карандашей яркие.
— Здорово расслабляет после напряженного дня, или, когда твой парень дебилом вдруг оказался.
— Ну, твой-то на дебила точно не похож, — усмехнулась Ира.
— Всякое бывает.
— Но что будет так, я и не думала. Мне казалось, что он не такой, что другой. Клевый такой. Спортом занимается, книжки читает. А он. Все туда же.
— Знаешь, что бы ни было в жизни, это все опыт. Скажи ему спасибо за все плохое-хорошее и иди дальше. Благодаря ему ты стала мудрее.
— Благодаря ему я больше никому доверять не смогу, — надулась Ира.
— Сможешь! Слушай себя и сможешь. Твое от тебя не уйдет. То, что красивый мальчик постарше на тебя посмотрел, это еще не есть любовь — видишь вон, как все обернулось.
— А вы откуда знаете, как все обернулось?
— Мне тоже когда-то было тринадцать. И тоже хотелось казаться старше, встречаясь с тем, кто постарше. А счастье было совсем рядом, за соседней партой. Скромно так сидело и вздыхало. Мне в спину. И ты присмотрись, твое тоже наверняка недалеко. Но всегда слушай только себя и свое сердце, живи своим умом. И маме доверяй. Она у тебя замечательная.