Любовь Химеры
Шрифт:
— Если у тебя есть хоть капля совести — не зови меня больше. Никогда не зови! — вслух попросила я.
И ответа, конечно же, не получила. Только лишь гроза за окном разыгралась, яркие вспышки причудливых молний то и дело разрезали небо, сопровождая все оглушительным грохотом — таким, что тройные стеклопакеты тряслись. Батюшка, видать, разозлился. Надеюсь, не на меня.
Часть 41
— Вставай.
Открыв глаза и увидев перед собой Пелегина, я вздрогнула.
— Подарок к свадьбе
Пелегин побрякал ключами. От новой машины. Его седан я вчера благополучно упокоила на дне реки.
— Че в такую рань приперся-то, — беззлобно заворчала я.
— Поговорить надо. Одевайся.
Пелегин вышел. Я сладко потянулась. Было еще только пять утра. Поцеловала сладко спящего Олега в щеку и на мгновение замерла, прислушиваясь к себе. Да, сердце радостно стучит и трепещет при одном только взгляде на него, наполняясь радостью. И это не внушение, нет. Подобные чувства к нему у меня уже лет с тринадцати. И его сердце уже тогда отвечало мне чем-то подобным. Именно с того возраста я начинала трепетать в самых потаенных местах своего тела от одного взгляда на него. Именно с того возраста я стала избегать общения с ним от греха подальше. И именно в том же возрасте в моей жизни появился Алекс. Молодой, красивый, пышущий энергией и притяжением. И я переключила свои чувства на него. Переключила.
Пелегин хозяйничал на кухне, как у себя дома, по-хозяйски выкладывая из огромной мультиварки ароматные, фаршированные мясом с рисом болгарские перцы в тарелку.
— И давно ты тут хозяйничаешь?
— Кушай, кушай, ты ж их любишь.
Передо мной поставили тарелку и положили приборы.
— Тебе нужно хорошо питаться. По утрам не тошнит?
— Нет, все отлично. Ты за папой следишь? Кто его научил так держать контроль? Я вчера так и не пробилась.
— Ну, с кем он может связаться, если мечтает меня прикончить? — улыбнулся Пелегин.
— Как ты это допустил? — я аж поперхнулась перцами.
— Он хорошо обучился там. Старательно, как у нас бы не старался. Потом заберу его к себе. После того, как родишь, можно будет воскреснуть.
— Ну а, правда, мать мою зачем убил, а? Скажи — какие были причины?
— На то были причины. Просто поверь — сейчас не время для этого разговора. Придет время, и я все расскажу.
— Ладно, поверю! — Спорить с Пелегиным бесполезно. Просто глаза сейчас отведет гипнозом — и все. Поэтому отступилась добровольно сама.
— Вопрос номер два — от кого я прячусь здесь, если этот ваш, прости господи, Диавол во плоти, совершенно не собирается меня убивать. И сказал, что не позволит это сделать никому, кто захочет. Мне с ним вместе якобы мир еще спасать. Якобы — для этого я и была создана.
— Ну да, он прав. Только твои дети от Олега в его план не входят. А родиться они должны.
— Почему должны? Кому должны? — напряглась я.
— Олег — твоя кармическая пара, он, как никто, подходит тебе, как бы сказал Демитрий, в качестве самца и душой по жизни. Ты же сама всегда то чувствовала. Просто дорасти тебе до него в этом воплощение надо было. Физически, имею ввиду.
— Для воспроизведения новой расы? Это в ваших планах? Вы поэтому меня ему отдали?
— В моих планах, дочь, одно — чтобы ты была счастлива, любила и была любима. И внуки чтобы были здоровые и красивые. С Олегом у тебя все это будет.
— Он человек?
— Да, обычный, земной мужчина с очень сильной, развитой, светлой душой.
— Так что там с этим князем подземелий? И тем, для чего вы меня создали?
— Создали тебя ардонийцы в утешение Витоору изначально. А этот… Понимаешь, ты уникальная, ты единственная, и таких, как ты, более не должно быть, пока.
— А почему? — я вся обратилась в слух.
— Перемудрили малость! — Перун виновато опустил глаза. — Если такая, как ты, попадет к арлегам, представляешь, чему они ее обучат, и как будут использовать? Он уже пытался завладеть твоим генетическим материалом и клонировать. А теперь представь, что он узнает, что ты ждешь малыша, что он захочет сделать?
Я застыла и похолодела.
— Хуже то, что он захочет сделать с малышом, когда он родится! — прошептала я.
К тому времени мы обеспечим тебе должную защиту. Не бойся. Убивать тебя действительно ему ни к чему. Куда выгоднее очаровать, затащить в постель и наделать своих отпрысков.
— Ага, щаз-з! Бегу — раздеваясь на ходу! — пробурчала я, прожевывая фарш.
— А и побежишь, и разденешься! И глазом моргнуть не успеешь, как. И недооценивать его не надо. Он на много десятков тысяч лет старше меня! Опытнее и мудрее. Так что на глаза ему лишний раз не показывайся.
— Понятно теперь! Мог бы и сразу объяснить. А что за война будет? Церенцы идут?
— Да их-то пока не видать, марсиане вот активизировались. Рвут и мечут.
— Помочь, может, чем?
— Внука береги — тем и поможешь.
Отец сосредоточенно жевал, набираясь смелости.
— Он больше так не сделает, — выдохнул отец, — не бойся.
— Надеюсь, — вздохнула я, — это нечестно.
— Согласен. Но если вдруг все же энергетически истощишься или Олега мало будет, у тебя все же требования, завышенные для людей, лучше к нему иди, чем еще к кому-то.
— Если я вдруг истощусь, придешь ты — обнимешь, поцелуешь, сказку на ночь расскажешь, мне и хватит! — улыбнулась я.
— Договорились!
Пелегину явно полегчало на душе.
— Семейную жизнь не стоит начинать с обмана, милая. Ментально он все равно это почувствует. Простит. Списав все на свой возраст и твою молодость. Но зарубка на сердце на всю жизнь останется. И сколько бы лет ни прошло, будет помниться.
По печальному взгляду отца я поняла, что он знает, о чем говорит.
— Я люблю его, пап. Мне хорошо с ним — и в постели, и всяко. И не хочу, правда, не хочу, изменять… но и к Тарху меня тоже тянет. Скрывать не буду. Все равно все знаешь. Но если он звать меня к себе не будет, я смогу. Я преодолею это. Ужиться у нас с ним все равно не получится.