Любовь и честь
Шрифт:
Она задохнулась от долгого томительного поцелуя и лишь всхлипывала, испытывая новую, необъяснимую пока что потребность. Она никак не могла прижаться к нему достаточно близко… Ей хотелось слиться с ним, стать частью его…
Он целовал ее шею, его руки легли ей на грудь.
– Пирс, – страстно шептала она и снова тянулась губами к его губам. – Я так долго тебя ждала, так долго. О, Пирс, коснись меня!
Она едва соображала, что говорит, что означает ее стон, но Пирс понимал. Он не думал, что ее когда-нибудь раньше целовал мужчина, и теперь наблюдал, как просыпается в ней желание, как расширились
Он мог взять ее. Она откроется ему и он получит свой сладостный непорочный дар. Йоланда, трепеща, лежала под ним, тело девушки жаждало его. Она готова была отдаться.
– Пирс. – Никогда его имя не звучало так нежно. – Пирс, я вся горю. Мне больно. Я не знаю, что происходит… помоги мне. О, Пирс, пожалуйста, пожалуйста, помоги мне.
У него самого все тело ломило, и он понимал, чего она хочет. Он приподнял ее тяжелые шерстяные юбки, и рука его скользнула вдоль гладких ног в тонких чулках, стянутых вверху ленточками подвязок. Рука его двинулась выше по нежным теплым бедрам к темному пушку волос… Ноги ее раскинулись, и в неистовом невинном порыве она предложила ему себя.
Он не мог этого принять. Не мог причинить ей боль, когда она так безоглядно доверяла ему. У него был изрядный опыт близости с женщинами, чтобы умалить их страстный порыв, не посягая на то, что не принадлежало ему по праву. Йоланда приподнялась навстречу ему. Она извивалась в экстазе, как тонкая змейка, ожидая неизведанного доселе наслаждения.
Наблюдая за ней, Пирс чуть не сошел с ума от усилий сдержать свое неодолимое желание. Он еле сдерживался, чтобы не содрать с себя одежды и глубоко не войти в ее лоно. В тот момент он думал о последствиях. Даже тогда, когда Йоланда испытывала незнакомое ощущение пробуждающейся женщины и когда он жаждал проникнуть в нее, взмыв на одной волне блаженства, и дать познать ей великую силу плотской любви…
Но он отказал себе в этом высшем проявлении страсти, стараясь думать лишь о Йоланде, о том, что нужно ей, и нежно, бережно касался ее лона, пока она не спустилась с небес на каменистый склон в его объятия и не затихла, прижавшись лбом к его плечу.
– О, Пирс, как дивно, какое чудо ты сотворил. Я и вообразить не могла… никто мне не говорил… Но как же ты, разве ты не хочешь продолжить? – Она замолчала, залилась румянцем, но затем решительно договорила: – Моя няня, Лезия, объясняла мне, что нужно мужчине, чтобы удовлетворить желание до конца, но ты этого не сделал. Пирс, если ты хочешь меня… я буду счастлива. Но только если это сделаешь ты. Не думаю, что смогу перенести, если другой мужчина лишит меня невинности.
– Перестань! – Он скрипнул зубами, борясь с нечеловеческой силы стремлением овладеть ею. Он понимал, что должен встать и отойти от нее хоть на какое-то расстояние, пока не утихнет отчаянное биение его сердца. Но она льнула к нему, а ему не хотелось отталкивать ее. Она лежала такая нежная и покорная. Дать другому мужчине тронуть ее, касаться самых сокровенных мест пока еще целомудренной девушки! Нет, никогда!
– Йоланда, прекрати. Я не могу обесчестить тебя. Мы еще не женаты. Ты не служанка и не девка из таверны, чтобы грубо, по-скотски взять тебя на склоне холма на виду у любого прохожего. То, что я сделал сейчас, – недостойно рыцарской чести. Хотя ты и осталась девственницей, но уже не той целомудренной и наивной девочкой. Мне стыдно, Йоланда. Во всем виноват я.
Высвободившись из ее объятий, он сел на ближайший камень. Она тоже приподнялась, не оправляя смятых юбок, чтобы он видел нежную белую кожу бедер, которую только что гладил. Все еще возбужденная и напуганная тем, что пережила, она долго молча смотрела ему в глаза, пока Пирс не обратился к ней со словами:
– Когда ты станешь моей, мы будем предаваться любви в нашей брачной постели. Только после того, как нас благословит отец Эмброуз, и Георгий, Рожер, а также вся остальная знать Палермо признает нас законными мужем и женой:
– Значит, мы поженимся? – Голос ее прерывался. Теперь, получив от него обещание исполнить то, о чем она страстно мечтала весь прошедший год, Йоланда почувствовала себя такой же испуганной, каким пристыженным и смущенным казался Пирс.
– Я сегодня же попрошу твоей руки у Георгия, – пообещал молодой человек.
– Ты уверен, что хочешь этого? – спросила она, зная, что он ее не любит. Сознание этого заставляло ее страдать, но, любя его, она откровенно сказала то, что находила справедливым: – Раз я все еще девственница, ты не обязан на мне жениться. Я не хочу делать тебя несчастным, Пирс.
– Если я не женюсь на тебе, – грустно усмехнулся он, – то начну обращаться с тобой как с девчонкой из таверны, и тогда возненавижу тебя. Вот это поистине будет для меня несчастьем. – Он протянул ей руку и помог подняться с земли. Однако, как только она оказалась на ногах, тут же отпустил ее руку и коснулся ее лишь для того, чтобы посадить в седло.
– Пирс, – обратила она к нему свое побледневшее лицо, – ты правда ложился с каждой девчонкой из таверны, попадавшейся на твоем пути? – Она старалась казаться равнодушной. Из сплетен, которых Йоланда наслушалась от знакомых замужних молодых женщин, она узнала, что множество мужчин обычно бывают неверны, и жены смиряются с этим. Она была уверена, что не сможет выдержать, если Пирс будет искать и находить удовольствие на стороне, а не в ее постели.
Но, подумалось ей, он должен чувствовать, что происходит в ее сердце: она не смолчит, если он ей изменит.
– Нет, почему же, – ответил он, всматриваясь в ее лицо, – распутные девочки из таверны мне не нужны. Я выбираю только прекрасных порядочных девушек.
Она поняла даже без его высокопарных слов, что, когда они поженятся, он будет ей верен. И поблагодарила небеса за дарованное ей счастье.
– После того как ты возьмешь меня как полагается, в брачной постели, как-нибудь солнечным утром мы опять приедем сюда. И когда я снова буду лежать на земле с юбками вокруг талии и ты коснешься меня так, что я закричу от блаженства, тогда ты не станешь останавливаться, пока не испытаешь то же самое. Тогда я верну тебе все, что ты подарил мне сегодня.