Любовь и честь
Шрифт:
– В значительной степени, – Блэр пожала плечами. – На самом деле, о его намерениях мне ничего не известно, но сообщения, которые мы перехватили, однозначно указывают на то, что некоторые агенты ФБР проводят неофициальное расследование. А затем эта информация направляется сенатору Уоллесу и, по меньшей мере, одному человеку из Министерства юстиции.
– И кто тебя предупредил?
– Анонимный источник, – Блэр не стала раскрывать роль Эй Джей. Она даже не была уверена, что ее старая подруга не являлась активным участником операции. А если и была,
– Вам повезло, – иронично заметила Люсинда. По ее голосу стало понятно, что она знает больше, чем сообщила Блэр. – В настоящее время перехват телефонных разговоров и электронная слежка за частными лицами, которых ни в чем не подозревают, нарушают ряд федеральных законов. Не говоря уже о нарушениях в подготовке к предвыборной кампании. Так что, если Уоллес попытается извлечь из этого выгоду…
– Именно поэтому я и принесла это Вам, – спокойно сказала Блэр. – Если это не коснется моего отца сейчас, то вполне может затронуть его в следующем году. В этой папке имена его сторонников и членов команды.
– Это еще не все, – сказала Люсинда. В ее голосе прозвучало что-то похожее на отвращение, когда она подняла один из листов. – Здесь у нас список клиентов эскорт-агентства. Это выглядит подозрительно и, похоже, являлось основанием для шантажа. А это уже совсем другое дело.
– Мы не знаем, подвергался ли кто-нибудь шантажу. Пожалуй, принуждение – более подходящее слово.
– Между этими понятиями достаточно тонкая грань, – съехидничала Люсинда.
– Я знаю, но если мы… ммм, Вы… положите этому конец сейчас, они не смогут достичь своей основной цели.
– Единственная хорошая новость, – сухо заметила Люсинда, – состоит в том, что они были не особо разборчивы в своем расследовании и собирали информацию на всех, кто им попадался. Тут, я вижу, один федеральный судья, два конгрессмена и член правительства. Затронуты их интересы, что позволит мне получить поддержку от всех ветвей власти.
Люсинда отодвинула бумаги и внимательно посмотрела на Блэр, прежде чем продолжить:
– Все это очень серьезно, но может быть решено без огласки. Думаю, так будет лучше.
– У меня нет никакого желания стирать на людях грязное белье Вашингтона в прайм-тайме, – резко ответила Блэр.
– Но ты принесла мне это не просто так, – она подняла руку, когда Блэр начала объяснять. – Да, я знаю, ты беспокоишься о политическом будущем отца. Я тоже. Я верю тебе. Чего еще ты хочешь?
– Я хочу прекращения расследования Министерства юстиции в отношении руководителя моей службы безопасности. Это не должно было зайти так далеко. Кто-то нажимает на кнопки в Министерстве финансов или Министерстве юстиции, а может, в обоих ведомствах, и я знаю, что, по меньшей мере, один из этих людей является участником заговора.
Глаза Люсинды метнулись к стопке документов.
– Руководитель твоей службы безопасности в списке людей,
Блэр оставалась невозмутимой.
– Знаю. Но это не имеет никакого отношения к ее работе и совершенно не касается наших отношений. Следствие было инициировано из чувства личной неприязни. И я хочу остановить это.
Люсинда смотрела в одну точку, очевидно, просчитывая варианты.
– Знаешь, – задумчиво начала она, – большинство людей считает, что платежное средство правительства – всемогущий доллар, но это не так. Это услуги и одолжения. Я храню долговые расписки от многих людей и не против использовать некоторые из них, чтобы уладить этот вопрос. Решив все сейчас, я избавлю себя от многих неприятностей в будущем.
Беспокойство, изводившее Блэр с тех пор, как она позвонила Люсинде из самолета в Вашингтон, прося о незамедлительной встрече, стало ослабевать.
– Чтобы успеть помочь Кэм, нужно поторопиться.
– Я все сделаю, – сказала Люсинда, – но ожидаю получить кое-что взамен.
Глаза Блэр сузились.
– И что же?
– Обещание, что ты будешь хранить свои отношения с агентом Робертс в тайне. По крайней мере, до окончания выборов. Никаких заявлений, никаких официальных подтверждений и тем более публичного проявления чувств.
Блэр покачала головой.
– Вы сами только что сказали что, если бы я не принесла эту информацию, то Вы, возможно, оказались бы в очень тяжелом положении во время предвыборной гонки против Уоллеса в следующем году. Так что, я бы сказала, мы квиты.
– Ты не можешь не учитывать политический аспект.
– Не в этой жизни. Но я могу кое-что обещать, – пошла на уступку Блэр. – Если соберусь сделать публичное заявление о своей личной жизни, то предупрежу Вас заранее, чтобы Аарон успел подготовиться к общению с прессой.
– У меня создалось впечатление, что вы уже что-то запланировали. Я хотела бы узнать подробнее.
– Я предпочла бы сначала обсудить это с отцом.
Блэр поднялась и направилась к двери. Дотронувшись до дверной ручки, она обернулась и произнесла:
– Спасибо за помощь.
– Не за что, – сухо отозвалась Люсинда.
Когда Кэмерон открыла дверь, сердце Блэр екнуло: на ее возлюбленной были те же джинсы и рубашка, что и в самолете.
– Я думала, у тебя заседание комиссии по расследованию? – спросила Блэр прямо с порога. – Почему ты еще не переоделась? Уже почти девять. – Она дотронулась до плеча Кэм.
– Похоже, я никуда не иду.
– Кэм, если они тебя уже отстрани…
Кэмерон усмехнулась и покачала головой.
– Совсем наоборот. Секретарь Карлайла позвонила мне в 8:03 и сообщила, что запланированная встреча отменена. Он также велел передать, что расследование закрыто.
Блэр обняла Кэм за талию и вздохнула с облегчением.
– Слава Богу.
– Что именно ты сделала? – удивленно спросила Кэмерон.
– Почти ничего. Мы с Люсиндой просто обменялись одолжениями.