Любовь и маска
Шрифт:
3. Добиться от Ленинградской лаборатории напечатания образцовой копии картины. Для этого от ГУКФа послано специальное обращение к директору Ленинградской копировальной фабрики.
4. Развесить фото и плакаты картины в фойе мюзик-холлов и цирков, отелей и ресторанов, а также в витринах магазинов. Ответственный тов. Шувалов.
5. Организовать в Октябрьские праздники трансляцию фонограмм из „Веселых ребят“ с обязательным оповещением их источника.
6. Договориться с „Табактрестом“ о выпуске папирос с этикетками „Веселых ребят“ и кондитерско-пищевым комбинатом о выпуске конфет и печенья с ярлыками „Веселых ребят“.
7. Заказать
8. Обеспечить декорирование кинотеатра „Ударник“ как снаружи, так и внутри.
9. Договориться с Радиоуправлением об организации трансляции киносеанса вокруг „Ударника“ по линии от Дома правительства до Каменного моста.
10. Организовать передвижную рекламу по городу в виде художественно оформленного катафалка. Эскиз представить не позднее 10 октября. Ответственные тов. Александров и тов. Ильин» (цитата из той же статьи Ю. Саакова).
Трудно не стать звездой после таких мощных государственных усилий.
В ноябре обещанная премьера так и не состоялась.
А 1 декабря бродивший по Смольному как лунатик Николаев наконец-то встретил Кирова, и стало не до комедий.
Прошло еще три недели, прежде чем фильм, анонсированный ровно год назад, вышел на экраны.
До этого его успели свозить в Венецию на Международную киновыставку. Б. Шумяцкий и Г. Рошаль рапортовали оттуда:
«Первая наша большая работа — фильм „Веселые ребята“ — по справедливости принимается здесь как новое слово киноискусства, ибо, преодолевая безвкусицу идиотического американского трюка, она указывает, как много может сделать подлинный художник — режиссер и сценарист, если только он комическую ленту компонует из всего разнообразия элементов киноискусства: слова, образа, мелодии, танца и изобразительного, брызжущего здоровьем и весельем трюка. „Веселые ребята“ неожиданно удивили той широкой улыбкой и молодой бодростью, которые звучат в этом фильме».
Между тем волна успеха, поднятая Великим Кормчим, пройдясь по стране, докатилась и до Черноморского побережья, где снимались натурные сцены фильма.
Сочинская газета сообщала о небывалом воодушевлении, царившем в обществе бывших политкаторжан имени Цюрупы во время просмотра фильма (на новой шоринской аппаратуре, заметим кстати). «Качество ее (аппаратуры. — Д. Ш.) на таком уровне, что ему могут позавидовать лучшие кинотеатры Москвы. 14, 15 и 17 сентября 1934 года в новом кинотеатре под открытым небом состоялись закрытые просмотры (обаятельнейшая глухота! — Д. Щ.) „Веселых ребят“. На них присутствовали также отдыхавшие в домах отдыха ЦИКа, ЦЕКУБУ, Общества старых большевиков… Присутствовавшим на просмотрах режиссеру Александрову и артистке Орловой были устроены шумные овации.
Мнение высококвалифицированной партийной аудитории было зафиксировано в специальной коллективной рецензии, подписанной более ста подписями. А „Марш веселых ребят“ сразу же широко распространился среди отдыхающих Черноморского побережья».
Понятно, что верховное благоволение переадресовывало противников картины в разряд ее неумеренно горячих поклонников. Ф. Эрмлер, например, писал в газете «Кино» после просмотра:
«…Я сказал Александрову, что, если у него уже не хватает сил, я с удовольствием помогу ему драться с теми, кто выступает
Вообще, у меня впечатление, что пришел человек, дал мне пилюлю, и я помолодел. Потом я поставил перед собой вопрос: если бы я обладал таким темпераментом, сумел бы я так блестяще поставить картину, взялся бы ее делать или нет? Нет!
Немногие из нас рискнут пойти по пути, по которому пошел Александров, у многих из нас не хватит ни умения, ни воли, чтобы делать такие вещи».
Фильм этот разделял общество или, во всяком случае, его партноменклатуру с неизбежностью сталинских указаний. Ю. Сааков в своей статье, посвященной истории создания и выпуска «Веселых рябят», приводит уже совершенно невообразимый документ времени — письмо одного перепуганного начальника другому. Вот этот удивительный текст:
«Вы мне сказали о дошедших до Вас слухах о том, что мне якобы не нравится картина „Веселые ребята“ и что распространяемые кем-то слухи о ее запрещении не находят у меня должного отпора, более того, поощряются мною. Отведя в сторону разговоры о„нравится“ и „не нравится“, я категорически и с возмущением отбрасываю какие-либо сплетни о том, что я могу иметь хоть какое-то отношение к тем, кто распространяет злобные слухи о запрещении картины. И настаиваю на том, чтобы Вы назвали лиц, которые распространяют эти грязные слухи. Тогда в их присутствии мы установим, в чьих интересах и с какой целью распространяются обо мне такие сплетни. Как видите, в отношении меня и моей работы создались такие невыносимые условия, что я вынужден еще раз убедительно просить Вас принять мою официальную просьбу об освобождении меня от работы».
Не будет ничего удивительного в том, если когда-нибудь станет известно, что бедолаге на самом деле пришлось сменить работу… Как сказал Сергей Михалков в ответ на чье-то недовольство словами написанного им гимна: «Нравится, не нравится, а слушать будете стоя!»
24 декабря неунывающая «Комсомолка» оповестила: «Завтра премьера».
На этот раз обещание было выполнено.
А уже через месяц, тряся всесоюзной бородкой, Калинин ввинчивал в лацканы пиджаков Блиоха, Бек-Назарова, Кавалеридзе и Александрова ордена Красного Знамени.
Орлова (в компании с Эйзенштейном, Протазановым, Юткевичем и Кулешовым) получила звание заслуженного деятеля искусств. К тому времени она уже была женой Александрова.
Замуж она выходила за победителя.
Поскольку та эпоха отражается в нынешних зеркалах исключительно гулаговскими вышками — любая тогдашняя полемика в прессе, даже по самому ничтожному и надуманному поводу, представляется теперь нонсенсом или хорошо отрежиссированным спектаклем.
Теперь может показаться совершенно невероятным, что ни ордена на лацканах, ни даже верховное благоволение самого Хозяина не избавили (по крайней мере на какое-то время) «Веселых ребят» от «веселой жизни».
А между тем был момент, когда это веселье грозило стать совершенно повальным:
«Какой ужас! На экране фильм „Вива, Вилья!“. Проходят трагические кадры восстания пеонов, а публика фестиваля смеется. Шумит, проклятая! Аплодирует, гадюка!
Что? Как? Почему?
Я не смеялся. Я не шумел. Я не аплодировал в этот миг. Передо мной совершалось преступление. Необычайное! Трагическое! Сердце камнем. Руки врозь. Волосы дыбом! Караул! Грабят!
Мексиканские крестьяне пели „Марш веселых ребят“. До смеха ли тут?