Любовь и месть
Шрифт:
— Садовникам не хватает работы… — Грек осекся, потому что Пэм отрицательно качала головой, в этом ее жесте были и извинение, и мольба. Дарос все понял. Дело было в ее гордости. И он не стал больше настаивать, предупредив твердо, что к новоселью сад приведут в порядок его люди, после чего за растениями не так сложно будет ухаживать.
Потом они молча пили кофе в патио пустого дома. Вокруг них тоже царила тишина, лишь изредка нарушаемая стрекотом цикады, спрятавшейся в серебристо-серой листве оливкового дерева, или позвякиванием овечьих колокольчиков, доносящимся со склона холма. Постепенно малиновое пламя заката стало темно-бронзовым, и лишь у горизонта виднелась небольшая светлая полоска. Фиолетовая вуаль скрыла бронзу, и в мягких сумерках маленький домик, казалось, погрузился в волшебную дрему, тогда как люди в патио пошевелились, забормотали что-то и вдруг очнулись.
— Пора все здесь запирать и идти домой.
Дарос поднялся, со стула и стоял, ожидая, пока девушки занесут чашки и блюдца в дом. Потом он закрыл окна, ставни и, наконец, входную дверь. Поднялся легкий ветерок, покрывая море мелкой рябью и заставляя кроны пальм покачиваться на фоне темного бархата ночного неба. Экзотические ароматы, наполнявшие воздух, издавали неповторимую, пропитанную волшебством атмосферу Востока, пока луна медленно выплывала из-за скрывавших ее облаков и заливала дышащую жаром землю серебристым сиянием.
— Обожаю здешние вечера и ночи, — выдохнула Пэм, спускаясь вниз по тропинке, которая стала слишком узкой, чтобы они все трое могли идти по ней плечом к плечу.
— Я тоже, — пробормотала Тони. — Они такие теплые и мягкие. И романтичные.
Непроизвольно она взглянула вверх; ее глаза встретились с темными глазами мужа, и девушка покраснела. Выражение лица ее супруга изменилось, сарказм и ирония уступили место недоумению. Совершенно неожиданно мужчина положил руку на плечо Антонии, и она задрожала от его прикосновения. Небольшая группа пальм, окаймлявших дорогу, скрыла их своими листьями от лунного света. И в это мгновение внезапно опустившейся на них темноты Дарос нагнулся и поцеловал жену.
Еще долго потом она вспоминала этот поцелуй. Секунду назад девушка наделяла его огромной важностью, а в следующую — корила себя за глупость. «Но этот поцелуй отличался от остальных, — шептала Антония. — Он не такой, как те, другие, которые заставляют меня чувствовать себя не более чем собственностью мужа».
Но словно специально для того, чтобы усилить ее сомнения, судьба дала возможность Тони самой увидеть Дароса с Оливией. Антония и Пэм поехали в Родос, поскольку сестра хотела купить несколько сувениров родителям и брату. Миссис Латимер свои уже купила, они были упакованы и ждали, когда Пэм их заберет.
— Думаю, всё, — решила ее сестра, наблюдая, как улыбающийся продавец-грек заворачивает купленную ею вышивку. — Мама будет в восторге от этих тканей.
— Мы можем здесь поужинать, — предложила Тони. — Как насчет кафе в гавани? Мне хочется поесть на открытом воздухе.
Когда они сидели за столиком, глядя на проходящих мимо людей и ожидая заказанные блюда, Пэм приглушенно ахнула. Антония резко подняла голову. Следя за направлением потрясенного взгляда сестры, девушка заметила своего супруга и Оливию, входящих в великолепный ресторан, из окон которого открывался восхитительный вид на гавань.
Повернув голову, Пэм заметила краску на щеках Тони и по-детски дрожащие губы.
— Это Оливия? — Голос сестры охрип от огорчения. — Не могу поверить! Только не твой муж… — Ее глаза потемнели, когда мать семейства снова посмотрела на ресторан. — Между ними ничего не может быть, Тони, — добавила Пэм успокаивающим тоном, который, однако, не умерил тревоги девушки.
— Подозреваю, это Оливия. Я никогда не встречалась с ней.
— Ты говорила, она его старая пассия, — произнесла сестра нерешительно. Антония молчала, и Пэм добавила: — Ты намекнула однажды на какую-то тайну, касающуюся твоего знакомства с Даросом, и пообещала, что однажды раскроешь ее мне.
После недолгих колебаний Тони призналась:
— Он спас меня от убийцы.
Медленно ее сестра наклонилась вперед:
— Что ты сказала?
— Это правда, — подтвердила Антония. — Но ты никогда не должна говорить об этом маме и папе и уж точно не рассказывать Хью. Обещаешь?
— Ты серьезно? — Пэм нахмурилась и уставилась на девушку с недоверием.
— Совершенно серьезно. — Тони перевела взгляд на ресторан через дорогу. Сидели ли они сейчас в каком-нибудь укромном уголке? Наслаждались ли обществом друг друга, забыв разногласия? С мрачной решимостью миссис Латимер отвела взгляд и посмотрела на Пэм, будто так она могла забыть, что ее муж рядом, но предпочитает ей общество другой женщины. — Я расскажу тебе все, — предложила девушка. — Но только после того, как ты пообещаешь мне не открывать этот секрет никому из семьи.
— Я обещаю, но…
— Это была вендетта, — начала Антония и поведала сестре всю историю, чувствуя, как напряжение понемногу отпускает ее…
— Звучит, как сюжет одного из этих дурацких фильмов про убийства! — ахнула Пэм, когда рассказ подошел к концу. — Каким кошмаром это было для тебя… А мы дома и не подозревали об опасности, в которой ты находилась. Люди на Крите, должно быть, варвары!
— Нет, совсем нет, — быстро возразила Тони. — Кровавый обычай до сих пор остается в силе лишь в немногих отдаленных деревнях. И люди там искренне верят, будто исполняют свой долг. Они не считают подобные убийства преступлениями. Это действительно непостижимо для европейцев.
— Вот уж точно. — Появился официант с их заказами, и Пэм откинулась на спинку стула. — Значит, у вас один из тех фиктивных браков, — пробормотала она проницательно.
— Был сначала. Но теперь уже нет.
— Но… — Сестра озадаченно замолчала. — Вы влюбились друг в друга? — недоуменно спросила женщина. Пэм покосилась на ресторан через дорогу, выражение лица у нее при этом было растерянным.
— Ничего такого романтичного, — ответила Антония с горечью. — Дарос меня совершенно не любит.
— Но, Тони, он же не стал бы… не стал бы. — Она замолчала, смутившись, и миссис Латимер с кривой улыбкой ответила:
— Стал бы, Пэм. Эту его сторону ты не знаешь. — Антония смолкла, испытывая стыд и раскаяние. Завладевшая девушкой ревность чуть не вложила в ее уста злые слова. — Полагаю, мне следует рассказать тебе остальное, — произнесла Тони после недолгого размышления.
— А есть еще что-то?
— И немало.
Девушка дополнила свою поведанную ранее историю, и, когда она наконец замолчала, собеседница уставилась на нее с недоверием.