Любовь и море
Шрифт:
Ваня упал на сазана и держал его обеими руками и прижимал грудью, пока тот не перестал двигаться.
– Ну, ты молодец, – сказал Андрей, вытаскивая крючок из щеки рыбы. – Такого сазана зацепил.
– Он не сразу клюнул, па, игрался вначале, я думал малёк. Поплавок прыгал, прыгал, а потом пошел вниз, и я натянул, – с веселым блеском в глазах рассказывал Ванечка, – как подсек! Он сам подсёкся. Я чувствую – большая рыба.
– Да, большой сазан, – смеялся Андрей. – Редко выпадает такая удача. Здесь я ни разу такого большого не ловил. Ну, неси тряпку. В мокрую завернём, она не пропадет до дома.
Пока Ваня бегал за тряпкой, Андрей сидел на корточках перед рыбой и смотрел на речку, на клонившееся к закату солнце. Было видно далеко, далеко ленточка шоссе, снующие по ней машины, мост через речку – все в синей дымке.
– Па, я принес, – сказал, задыхаясь, Ваня, протягивая ему тряпку.
– Я что подумал, сынок, – сказал Андрей, – давай отдадим рыбу дяде Аману. Его жена нам быстро приготовит ужин, а то ж мама сама чистить рыбу не будет, придется нам самим, а потом, может быть, и жарить тоже самим придется. А здесь мы с ними и покушаем, и поговорим о том, о сём. И им хорошо и нам.
– А я хотел ей показать, какую рыбу мы поймали.
– Ей лучше о рыбе не говорить. Она же не любит с нею возиться. Не будем её расстраивать.
– Ну ладно, – сказал Ваня.
Андрей взял сазана за жабры и отнес хозяину к его великому удовольствию.
Туркмены вообще мало занимаются рыбалкой, хотя рыба у них часто бывает на столе. Они в покупают её у русских рыбаков.
После этого они продолжили каждый свое дело – Андрей убирать кустарник и траву, а Ваня рыбачить.
Через час они сидели на туркменском ковре, расписанным золотыми нитками и национальными затейливыми красными и чёрными узорами, и лакомились свежеприготовленной, прожаренной в кипящем масле, с золотистой корочкой рыбой.
Аман рассказал, что взял в аренду участок земли в Хаузханском массиве и теперь выращивает на нем хлопок, кроме этой работы по обслуживанию сада гостиницы.
– Поливать хлопок надо каждую неделю, – говорил он, – приходиться ездить на машине. Не знаю, какая выгода будет, когда урожай соберем.
– Хлопок хороший, – сказал Андрей. – Но мне один раз пришлось переехать на другое место, первый раз не на тот сорт попал. А потом ничего, нормально качнул мёду.
Так они сидели и разговаривали за едой, а жена его время от времени, заходила в комнату, подавала то салат, то чай в маленьких фарфоровых чайниках. И она, и дети Амана ужинали в соседней комнате и являлись по первому требованию главы семьи.
Когда гости засобирались домой, Аман сказал ей что-то по-туркменски, и уже перед самым отъездом, она принесла им свежеиспечённый чурек – лепёшку и мешочек с творогом – чекизе, которое очень любил Андрей. Отказываться было неприлично, и Андрей, искренне улыбаясь, поблагодарил гостеприимного хозяина и хозяйку.
У въезда в город он остановил машину, поставив по привычке под раскидистое дерево у дороги, хотя солнце совсем склонилось к закату. Андрей решил поговорить с сыном. Он сказал ему правду.
– Ты помнишь Анну, ту женщину, которую мы встретили на море?
– Ту, что была с больным мальчиком, с Колькой?
– Да.
– Помню.
– Понимаешь, у нас с твоей мамой ничего не получается. Всё очень плохо. Так как мы живем – не должно быть.
– А как надо?
– Ну, надо, чтобы люди любили друг друга, чтобы уважали, чтобы каждый выполнял свои функции, а не перекладывал их на другого. Надо поддерживать друг друга в трудную минуту. А у нас этого нет. Я принял решение развестись с твоей мамой.
– А как же я?
– Тебе предстоит выбрать, с кем ты останешься. Я бы хотел, чтобы ты остался со мной.
– Но ты же уйдешь из дома.
– Из этого уйду.
– И где ты будешь жить?
– Сначала у мамы, у твоей бабушки, а потом будет видно. Может быть, в Кисловодске. Она позвала меня.
– Ты что…уже поговорил с нею?!
– Нет, я просто… я получил письмо и уже взял билет. Через десять дней я улетаю в Минводы. Она с сыном в Кисловодске.
– Ты уедешь навсегда!?
– Нет, конечно. Я же не знаю, как всё сложится. В любом случае вернусь, чтобы закончить здесь все дела, получить развод.
– А давай, пап, я поговорю с мамой.
– Это не поможет, Ваня. Я же каждый день с ней говорю.
– Вы просто ругаетесь. А я скажу ей всё, чтобы ты не уезжал и не бросал нас.
– Боюсь, она не поймет.
– Я поговорю. Увидишь, как всё будет хорошо.
– Поговори, – вздохнул Андрей, – может быть, твои доводы заставят её пересмотреть свои взгляды на семейную жизнь.
Он включил зажигание и через несколько минут они были дома.
Говорят, что «все, что не делается – всё к лучшему». Ваня поговорил и разразился скандал.
– Если ты хочешь уезжать, то уезжай! – кричала Тася, яростно сверкая глазами. – А ребёнка не впутывай в свои шуры-муры! Я через три дня выйду замуж после нашего развода. Ты у меня – вот где! Достал уже! То ему не так, другое не так. Нечего с нами жить, если не нравится!
И началось, как всегда, непониманье, неуваженье, не желание сделать шаг навстречу, разобраться в себе самой.
Поэтому через час Андрей собрал свои вещи, погрузил их в машину и уехал к матери. Она была в курсе его семейных неурядиц, поэтому не удивилась, а успокоила его как могла.
Конец ознакомительного фрагмента.