Любовь и полный пансион
Шрифт:
Именно поэтому я поманила Артона за собой на террасу, большую часть из которой уже успел перекрыть Джаспер, теперь сделавший небольшой перерыв. К этому времени мы успели отгородить готовую ее часть от незаконченной и выставили два небольших столика, накрыв их относительно белоснежными скатертями.
От досок пахло свежим льняным маслом, которым Джаспер покрыл пропитанный морилкой пол, и мне очень даже нравился этот запах. А еще мне нравилось то, что нескольких наших гостей доктора успели привести в себя – в их числе были и
К тому же этому самому Лесли Страуту и Корвину Диксону дано было официальное разрешение покидать свои комнаты и передвигаться по дому и территории «Охотничьего Уголка».
Конечно же, в разумных пределах.
Такое же разрешение получила и леди Диксон – правда, передвигаться ей можно было на коляске, потому что ее травмированные ноги нуждались в покое. Но я нисколько не сомневалась в том, что довольно скоро к «ходячим» присоединятся и остальные очнувшиеся от магического сна гости.
Мне хотелось, чтобы они по достоинству оценили расположение «Охотничьего Уголка» – его близость к морю, а также зелень и ухоженную территорию (к чему мы стремились), – что как раз можно сделать с открытой террасы возле столовой.
А еще этим утром у нас произошел экспериментальный запуск фонтанов. На этот раз обошлось без гейзеров с ржавой водой, так что я сочла его вполне успешным. Фонтаны продолжали работать – на усладу глаз тех, кто проживал в комнатах, начиная с шестую по десятую и чьи окна выходили на море, а еще тех, кто отважился выбраться наружу.
Правда, таких пока еще не наблюдалось, но я не сомневалась в том, что очень скоро по выметенным дорожкам «Охотничьего Уголка» будут прогуливаться наши постояльцы.
Пока же мы сидели с Артоном Джойсом вдвоем за маленьким столиком, и нам открывался чудесный вид на изумрудную зелень сада, лазоревое море, а наш слух услаждал шелест набегавших на песчаный берег волн и перезвон воды в фонтанах.
– Я внимательно вас слушаю, – нарушила я молчание после того, как Лилли, улыбнувшись, поставила перед нами две тончайшие фарфоровые чашечки с кофе на восторский лад. Принесла и угощение – печенье в форме ракушек и морских звезд. – Итак, что привело вас в мой дом, господин Джойс? Судя по всему, вы принесли мне письмо от герцога Суэсского.
Потому что Артон положил перед собой на стол белый конверт, и я разглядела на нем герцогскую печать. Но секретарь почему-то не спешил объяснять цель своего визита или же передавать послание, поглядывая на меня со все тем же траурным видом, с которым явился в мой дом.
С другой стороны, признаюсь, я понятия не имела, зачем герцогу что-либо еще мне писать. Неужели он не все сказал, когда прислал свой отказ?!
Письмо, которое я получила в столице, было… гм… довольно содержательным, и я терялась в догадках, что Рэнделл Корнвей мог бы еще к нему добавить. Но секретарь продолжал хранить молчание, поэтому
– В столице вы произвели на меня самое лучшее впечатление, мисс Дорсон! – наконец, кашлянув, произнес он.
Затем отхлебнул из своей чашки и одобрительно кивнул.
– Зовите меня Робин, – отозвалась я и тоже потянулась к кофе. – Помню, еще в Хардене мы с вами решили перейти на имена. Итак, о чем же вы хотели со мной поговорить, Артон?
– Мой наниматель… – секретарь снова взял паузу, уставившись на меня непроницаемым взглядом карих глаз. – Скажем так, преступление вашего дяди произвело на его светлость самое серьезное впечатление!
– Преступления моего дяди много на кого произвели самое серьезное впечатление, – отозвалась я вполне спокойно. Например, по воле Итона Дорсона я потеряла почти все, но говорить об этом Артону не стала. Вместо этого, пожав плечами, добавила: – Но эта история давно уже осталась в прошлом. Вернее, мой дядя давно уже сидит в тюрьме, откуда, подозреваю, он никогда не выйдет на свободу. Но так как я не имею никакого отношения к тому, что он сотворил, то, признаюсь, я до сих пор теряюсь в догадках о причине вашего визита.
– Возможно, эта история давно осталась в прошлом, – согласился со мной Артон, – но только не для герцога Суэсского. Видите ли, на одном из кораблей, потопленных умбрийцами по наводке вашего дяди, плыл его двоюродный брат, с которым Рэнделл Корнвей был очень близок. Смерть кузена стала для его светлости серьезным ударом.
– Мне очень жаль! – отозвалась я, теряясь в догадках, о каком двоюродном брате могла идти речь.
Но так и не вспомнила – признаюсь, генеалогия не была моим излюбленным предметом.
Артон согласно склонил голову, заявив, что ему тоже очень и очень жаль. Затем добавил:
– Вы же знаете, в людской натуре искать того, на кого переложить вину и боль своей утраты. К сожалению, милорд герцог выбрал вашего дядю. И вас, Робин, как бы это прискорбно ни прозвучало.
– Ах вот как!.. – вырвалось у меня.
Признаюсь, сказанное Артоном стало для меня большой неожиданностью, потому что в нашу первую и единственную встречу герцог Суэсский произвел впечатление вполне разумного человека.
Что уж тут скрывать – Рэнделл Корнвей произвел на меня отличное впечатление! Теперь же со слов его секретаря выходило, что герцог до сих пор ослеплен ненавистью ко всем Дорсонам.
– Боюсь, письмо, которое написал вам мой хозяин, – Артон многозначительно покосился на белый конверт, – узнав о том, что вы Монрее… Так вот, как я уже говорил, подозреваю, это письмо покажется вам, Робин, не слишком приятным! Душевная рана его светлости все еще болит, поэтому он может быть излишне резким и даже несдержанным в своих словах.