Любовь и предрассудки
Шрифт:
Бедную несчастную вдову, проживающую в огромном особняке, конечно же, все стремились обмануть. Начиная от собственных детей и транжир-внуков и заканчивая посыльным от мясника.
Старый вексель на нужное мистеру Филлису имя никак нельзя было отнести к жизненно важным бумагам, но с чего бы поверенному интересоваться им? Уж нет ли в указанной сумме какой-то ошибки? Или подвох прячется в условиях ссуды?
Беседа затянулась настолько, что Филлис начал подозревать себя в ошибочном выборе профессии. Все его аргументы, все знаменитое красноречие, все доводы и объяснения разбивались о непробиваемое упрямство
– Раз эта жалкая старая бумаженция кому-то понадобилась, значит, она может пригодиться и мне. Признавайтесь, здесь что-то не так с процентами?
– Дорогая моя леди, разве не вы всегда ценили каждое написанное слово и всегда уважали фиксированные числа? Разве не благодаря вашему неусыпному контролю лорд Хэмсли не потерял ни пенни за годы вашего брака? Ничего, кроме того, что написано, эта бумага в себе не хранит. Но скажите мне честно, у вас есть желание разбираться лично с тем, чье имя в ней указано? Искать, договариваться, тратить время и силы, чтобы, с высокой вероятностью, получить лишь часть указанной суммы? Я же предлагаю вам просто перепродать его мне, тем более что я в оформлении этого документа участия не принимал.
– Вы что-то темните, мистер Филлис, – холодно отвечала леди Хэмсли, и разговор заходил на новый круг.
Но многолетний опыт старого юриста все-таки оказался сильнее. Бедная леди начала повторяться и путаться в аргументах, пару раз была поймана на противоречии самой себе и в конце концов оказалась вынуждена сдаться.
Этот вексель стал последним из тех, на которые охотился мистер Филлис уже около полугода.
Клиентов больше не ожидалось, но Арчибальд не горел желанием отпраздновать знаменательное событие. Он слишком сильно устал. Все, чего сейчас ему хотелось, – чашечка кофе и недолгий отдых в любимом кресле. А затем – домой, домой, закрыться в своей комнате и спокойно предаваться мечтам о мести.
Глэдис тенью выскользнула из кабинета. Незаменимая помощница, верная служанка, кухарка и секретарь по совместительству. Мистер Филлис доверял ей, как своей правой руке, хотя и обращался с Глэдис – после провала попытки выкрасть письмо из замка Бернсов – необычайно строго.
Чувствуя вину за свою оплошность, служанка готовила невероятно вкусные блюда и начищала кабинет до блеска, но смягчить сердце хозяина не могла. Глупость, которую она совершила, упустив письмо Джона Бернса своей невестке, могла стоить Арчибальду Филлису расстройства всех тщательно выверенных планов.
Кропотливый сбор векселей и долговых расписок, тщательно продуманный и уже практически завершенный, оказывался бесполезным в случае вмешательства молодого Бернса. Самый весомый кусок уплывал просто на глазах.
И в довершение всего вчера Глэдис ухитрилась самовольно отправить ответ на запрос некоего настырного лорда Райта, интересующегося от имени Бланш Вернелли делами семейки Мэлиборн.
Арчибальд Филлис написал письмо по всем правилам, в соответствии с законом, лишь вопрос сроков обошел стороной и указал необходимость его выяснения при личной встрече. Оставалось лишь отнести письмо на почту, зарегистрировать и… тихонечко припрятать, подзадержать до истечения срока заявления о вступлении в наследство. Лорд Райт получил бы письмо с задержкой в пару-тройку недель, и руки у Филлиса были бы развязаны.
Но эта бестолковая Глэдис,
Теперь мистеру Филлису придется иметь дело не с самонадеянной и наивной девчонкой, а с ее добровольным защитником, что немного портило радостные ощущения от завершения махинаций с долгами Джона Бернса.
Наряд, в котором Луиза вышла к завтраку, был восхитителен. Лора Вуд лишь всплеснула руками и пробормотала себе под нос, что провинциальные привычки исчезают на глазах.
Джордж бросил на Луизу короткий взгляд, вскочил, незамедлительно сослался на неотложные дела и удалился.
Бланш состроила подруге утешительную гримаску. Она давно подозревала в старшем сыне хозяина наличие неких чувств по отношению к Луизе, но никак не могла определить, каких именно. Если в разговоре с Бланш он испытывал неловкость и проявлял безразличное высокомерие, то Луизу – откровенно боялся и всячески старался избегать. И при этом нередко попадался девушкам на глаза, как будто не мог совсем исключить встречи. И еще это странное смущение и косноязычие в беседах с ними обеими… Очень плохо соотносилось оно с теми длительными разговорами, которые Джордж был готов вести с отцом или лордом Райтом о политике и экономике.
Бланш отложила приборы и кивнула Агате: завтрак затягивался, а им надо было еще повторить вчерашний материал. Из-за праздников девочка стала немного лениться, и Бланш никак не удавалось вернуть ее в привычный ритм.
Вот и на этот раз Агата сделала вид, что ничего не замечает, отвернулась и попыталась пристать к лорду Райту с расспросами:
– А вы обещали рассказать про белых тигров! А они и взаправду белые? А то я видела только рыжего, но он старый очень… А белые – они и без полосочек вообще?
Но лорд Райт почему-то не приступил к объяснениям. В другой раз он обязательно рассказал бы и про расцветку диковинных животных, и про их происхождение, и про свои личные наблюдения и еще добавил бы пару-тройку интересных историй, но теперь лишь сухо кивнул и вновь погрузился в изучение бумаг, лежащих перед ним.
Бланш вытянула шею и постаралась разглядеть хоть что-нибудь, но лорд так ловко закрывал рукой какие-то письма, что ей не удавалось рассмотреть даже адреса на конвертах.
Скорее всего, там было нечто важное, иначе лорд обязательно бы подхватил игру Агаты. Этот серьезный человек обычно выступал за ограничение количества учебных часов и увеличение прогулок на свежем воздухе. И между беседой за утренним кофе и выполнением упражнений, конечно же, выбрал бы первое.
– Чудовищное легкомыслие, – сказал он, заметив внимание Бланш.
– Вы о чем?
– О вас, моя дорогая, о вас… Раньше мне казалось, что вы – серьезная и самостоятельная девушка, с которой кое-кому можно бы было и пример брать, – лорд подмигнул Луизе, – но теперь я понимаю, что вам нельзя доверить даже любимую канарейку.
– У вас есть канарейка? А почему вы ее не показываете? Где она, у вас в комнате? – встряла Агата.
– У меня ее нет. Но если бы и была, то теперь я точно знаю, кому бы ее не доверил.