Любовь и прочие "радости"
Шрифт:
— Да ничего. Завтра с самого утра пришлю к вам мастеров. Они помогут. Неохота всем доказывать потом, что это не по нашей вине людей затопило.
— Печетесь о деловой репутации своего ТСЖ? — еще больше сощурилась женщина, и ее опухшие глаза стали походить на две тонкие щелочки. Нет, пожалуй, он даже ради сисек с такой бы не смог.
— А как же! — хмыкнул Тихон и таки пошел к выходу. Сунул ноги в сланцы. Опомнился, открыл ящик, достал файлик с документами. Бесцеремонно привалился задом к тумбочке. — У вас ручки не будет?
— А зачем?
— Акт нужно составить. Чтобы все оформить, как следует.
— Ладно… —
Пока мужчина писал, хозяйка квартиры вернулась в ванную и принялась выжимать сброшенные на пол для устранения последствий потопа полотенца. И он бы нашкрябал все, что нужно, гораздо быстрей, если бы то и дело не возвращался взглядом к её фигурке — ванная с этого ракурса просматривалась отлично.
— Вам нужно поставить подпись! — рассердившись сам на себя, рявкнул мужчина. Хозяйка отбросила полотенце и пошла к нему, на ходу вытирая влажные руки о халат. Подписывать документы она не спешила. Внимательно изучила его писанину. Кивнула и только потом поставила размашистую подпись.
— Готово.
Тихон кивнул. Подхватил чемодан, бумажки.
— Пусть завтра кто-нибудь находится дома. Мастера придут после часа, — сказал он, и уже было взялся за ручку двери.
— Погодите! — вдруг опомнилась женщина. — Одну минутку! — и умчалась куда-то, оставив его в полном недоумении. Впрочем, она быстро вернулась. Не глядя в глаза, сунула ему в руки бутылку Хенеси:
— Вот, возьмите.
— Это совершенно не обязательно. Я только вентиль перекрыл.
— Все равно возьмите, — вздохнула хозяйка.
Тихон пожал плечами, забрал бутылку и закрыл за собой дверь. О том, что он оставил пирог в духовке, вспомнил, только поднявшись на свой этаж. Запах гари пробивался даже через плотно закрытые двери. Влетел в квартиру, первым делом выключил и открыл духовку, распахнул настежь окна. Прихваток у него отродясь не водилось. Пирог он достал, обмотав руку сложенным в несколько слоев полотенцем. Из закопченной формы на него глядели обугленные остатки теста. Вот тебе и поужинал…
Желудок протестующе заурчал. Тихон выругался. Собачья жизнь…
Взгляд невольно потянулся к брошенной на столе бутылке. А что? Почему бы и нет? Почему бы себе не позволить пропустить пару рюмок? Ну, и что, что он остался на подстраховке у гуляющего на свадьбе сантехника их ТСЖ? Вряд ли за один вечер может случиться две аварии. В конце концов, это несправедливо, что его подчиненные гуляют на свадьбе, в то время как он сам за всех отдувается.
Тихон забрался в холодильник, достал банку сардин, три оставшиеся картошки, которые при желании можно было довольно быстро испечь в микроволновке, и плеснул себе коньяку.
Обычный вечер обычного неудачника.
Тихон махнул первую рюмку и слегка поморщился. Коньяк согрел теплом голодный желудок. Он, кажется, вмиг захмелел. И снова вернулись грустные мысли, которые обычно Гдальский от себя гнал.
Еще три года назад, если бы кто-то ему сказал, что с ним может случиться то, что случилось — он бы покрутил пальцем у виска. Бабы — зло. Да… А может, он сам виноват, что слишком много доверил теперь уже бывшей жене? А с другой стороны, как было не доверять? Кому тогда, если не родному и близкому? Ну, это тогда ему казалось, что близкому. Он ошибался, по факту. И осознание этого ударило, наверное, больнее всего, а не потеря бизнеса, статуса и денег, как думали многие. Тихона подкосило предательство. Со всем остальным он бы справился. Зубы сцепил… и справился бы. В конце концов, какие его годы? А вокруг — море возможностей. Но не хотелось. Ничего не хотелось, после всего. Разве что пирога иногда… Да и тот, вон, сгорел.
Зазвонил телефон. Тихон бросил взгляд на дисплей — звонила бывшая. Этой что еще надо? Впрочем, не взять трубку он не мог. Их с Иркой связывала дочка.
— Да.
— Ну, слава богу. Слушай, если ты не поговоришь с Катей… я ей… я ей — не знаю, что сделаю! Она окончательно вышла из-под контроля! Шляется где попало. Отбилась от рук, я…
— Не тараторь. Что случилось?
— Что случилось?!
Тихон скользнул взглядом по дисплею на духовке.
— Ага. Начни с этого… — поддел Тихон бывшую.
— Думаешь, остроумный, да?! Я бы на тебя посмотрела, если бы это ты нашел тест на беременность в мусорной корзине! Мне следует добавить, что это не я его делала, или до тебя и так дошло?!
Тихон нахмурился. Сжал трубку чуть сильнее. Нет, он не то, чтобы не понимал, но… Черт. Это ведь его девочка! Его маленькая доченька, его Катюха… Какие тесты на беременность?
— У тебя там что? Сердечный приступ?
— Не дождешься.
— Тогда какого черта ты молчишь?! — вспылила Ирка, потом со свистом выдохнула, так, что в трубке зашуршало, и уже более спокойно добавила. — Поговори с ней, Тиш… Она ж тебе все рассказывает!
О чем?! О чем, мать его так, ему с ней поговорить? Как она себе это представляет?! Разве это не бабские разговоры? И разве это не мать должна… Черт! Вот это да… Он, что же, может быть, дедом станет?
— Почему я? Ты ведь мать её мать, Ира. Или тебе, из-за нового хахаля, не до Катьки?
— Ну, давай! Обвиняй меня! Не пропадать же такому поводу! — и себе зацепилась женщина. — Когда ты уже отпустишь эту ситуацию, Тихон? Мы развелись, да. И вполне закономерно, что в моей жизни появился новый мужчина.
— Да мне похрен, кто в ней появился.
— А так и не скажешь!
— Не тешь себя мыслью. Мне до тебя дела нет. А вот то, что ты Катьку упустила…
— Упустила?! Я?! Да это же ты ее против меня настраиваешь! Разве я для нее авторитет?
— Я ей слова плохого про тебя не сказал. Она девочка умная. Сама поняла, чего ты стоишь.
Наверное, в нем говорил алкоголь. Раньше Гдальский не позволял себе таких высказываний. Он вообще с Иркой не говорил после того, как все завертелось. Один раз только выслушал ее истерику. И все… Больше на разговоры времени не было, нужно было действовать. Эта ж дура, она не только их фирму под удар поставила. Но и себя. Тихону только и оставалось, что разгребать последствия. И сделать все, чтобы не допустить ареста. Ни своего, ни её… Так он все и потерял. А то, что еще оставалось — Ирка забрала себе. Он не протестовал, хотя, конечно же, мог бы. Просто имущество, деньги — это было ничто по сравнению с её предательством. Долгое время он не мог понять, как вообще мог так ошибаться в человеке. Как мог ему доверять и любить…