Любовь и слава
Шрифт:
– Знаю, знаю, – произнес Сэм.
Он встал и внимательно всмотрелся через дверное стекло. На аллее никого не было.
– Я все время убеждаю себя, что не все белые в этом штате так относятся к неграм. Те, кто верит в Бога, не могут быть такими мерзавцами. Таких тухлых яиц в кентуккской корзине не должно быть много. И действия этих немногих нам надо обязательно пресечь.
– Не горячись, Сэм, – стараясь говорить как можно веселее, произнес Тревис. – Нам надо… – Внезапно он замолчал, уставившись на Сэма. Тот все так же упорно вглядывался через дверное стекло, а потом мгновенно весь напрягся. Тревис поспешил к двери и стал рядом с другом.
– Вон там, –
Тревис успел заметить мелькнувшую за бочкой соломенную шляпу.
– Это негр, – сказал Сэм. – Я видел, как он крался вдоль стены и все время оборачивался, будто боясь, что за ним идут по пятам. А потом он нырнул за эту бочку.
Тревис открыл дверь, огляделся по сторонам, чтобы убедиться, что больше никого рядом нет, и тихо позвал:
– Все в порядке. Вас никто не видел. Скорее идите сюда.
Шляпа очень медленно поднялась над бочкой. И вскоре показалось лицо старого негра. Глаза у него округлились от страха, а сам старик весь дрожал. Он с опаской взглянул на Тревиса, но с места не двинулся.
– Идите же, – махнул рукой Тревис. – Мы вас не обидим.
Старый негр не шевельнулся. Тревис вышел на улицу, взял старика за руку и слегка подтолкнул его в помещение. Негр, заикаясь, прошептал:
– Я… меня убьют, если увидят, шериф. Лучше я уйду. Мне не стоило приходить.
– Ерунда! – Тревис решительно ввел старика в комнату. Потом закрыл за ним дверь и запер ее на ключ. – Мы ваши друзья. Мы приехали в Кентукки, чтобы помочь вашим людям. Вы, как я вижу, хотите нам что-то сказать. – Тревис кивнул в сторону Сэма: – Это шериф Бачер, а я – шериф Колтрейн. А теперь вы, может быть, расскажете, с чем вы к нам пришли?
Негр оглядел всю комнату, снял с головы шляпу и стал мять ее в руках. Руки у него были со взбухшими венами, в шишках и шрамах. Старик был одет в выцветшие, когда-то зеленые брюки и холщовое пальто, изношенное до дыр. Голова его была совершенно лысая, лишь на висках и затылке белели легкие, как пушинки, редкие волосы. Сетка кровеносных сосудов покрывала белки его глаз цвета шоколада с молоком.
– С нами вы можете говорить откровенно, – убеждал негра Тревис, осторожно усаживая его на стул. Потом они с Сэмом уселись каждый за своим столом, сложили на груди руки и приготовились слушать пришедшего. Тот молча смотрел на их шерифские значки. Друзья надеялись, что по их лицам старик должен понять, что они настроены дружелюбно.
– Я о своем сыне, – наконец заговорил старый негр. – Мунроу. Я боюсь, его могут убить. – Произнося последнее слово, негр от ужаса выкатил глаза.
– Ну зачем же так?! Почему вы думаете, что Мунроу убьют? – допытывался Тревис. – Скажите нам, и мы сделаем все, чтобы вам помочь.
Губы у старика дрожали, и он с трудом выдавливал из себя слова.
– Мальчишка слишком много болтает. Я ему говорю, что этого нельзя, особенно когда кругом так много ушей. А он твердит, что если бы все мы сплотились, то сумели бы сопротивляться. Он говорит, что нам надо купить оружие и выступить против тех, кто убивает и терзает нас, потому как, по его словам, закон на их стороне.
– На стороне кого? – подстегнул старика Тревис.
Негр глубоко вздохнул.
– Тех, кто носит эти белые капюшоны и ездит верхом по ночам, – весь дрожа, прошептал он. – Ночные всадники. И это они придут за моим сыном. У них повсюду есть уши. Они услышат его слова и убьют его. Обязательно убьют.
– Так вот почему вы обратились к нам. – Тревис быстро взглянул на Сэма. Именно этого
Старик нервно посмотрел на дверь и сказал:
– Меня зовут Израэль. А фамилии своей я не знаю. Тот, кто мной владеет, сам дает мне фамилию. Я принадлежу его семье с момента своего рождения.
– Вы больше уже никому не принадлежите, Израэль, – твердо сказал Тревис. – Война закончилась уже почти пять лет назад. Вы теперь свободный человек.
– Да я об этом вовсе не беспокоюсь, – с удивительной простотой произнес Израэль. – Мой хозяин Мейсон говорит, что я слишком старый и бить меня больше ни к чему. Что я все равно в любой момент могу помереть. Поэтому он разрешает мне оставаться в его усадьбе. И я делаю что по силам. Ухаживаю за цыплятами. А пока я могу делать хоть какую-то мелкую работу, он меня не выгонит. Но если он узнает, что я тут, у вас, – понизил голос Израэль и ухватился за ножки стула, – он меня обязательно выгонит. А пойти мне будет некуда. Жена моя умерла в прошлом году, а дети все убежали, потому что боялись ночных всадников. Все, кроме Мунроу. Он в такой ярости и ничего не боится. Вот почему вам надо вправить ему мозги, чтобы он понял, что его могут убить.
Костлявые руки Израэля дрожали. Тонкие, как карандаши, пальцы уперлись в грудь Тревиса.
– Вы должны спасти моего сына, шериф. Он – все, что у меня осталось. И вы не можете допустить, чтобы его убили. Убедите его, что никто не может справиться с белыми всадниками.
Сэм открыл ящик стола и вынул бутылку виски. Старик с благодарностью взял предложенный ему стакан.
– Послушайте, Израэль, я с вами не согласен, когда вы говорите, что никто не может справиться со злом, – сказал Сэм. – Нас как раз для этого сюда и послали. Шериф Колтрейн и я находимся здесь, чтобы проводить в жизнь законы. И я хочу, чтобы вы рассказали об этом вашему сыну. Скажите и другим неграм, что нам можно доверять и, если у них есть какие-то проблемы, они всегда могут прийти к нам. Мы сделаем все возможное, чтобы оказать им защиту. Это единственный способ прекратить творящиеся здесь безобразия.
– Ваш сын вызывает восхищение – он очень отважный, раз остается тут, а не убегает, – сказал Тревис. – Но он не может взять закон в свои собственные руки. Мне понятно, что так поступить хотелось бы каждому из вас, но приведет это лишь к новым неприятностям. Чтобы победить, нам потребуются такие люди, как вы, которые захотят помочь нам.
Израэль глубоко вздохнул и сказал:
– Вы понимаете, шериф, у меня не будет дома, если хозяин Мейсон узнает, что я был у вас. Он даже может меня побить, потому что ужасно разозлится. – Негр схватился за спинку стула, чтобы встать, но Тревис мягко посадил его снова. Откуда-то из самой глубины его души раздался скорбный стон, и старик прошептал: – Прошу вас, шериф. Отпустите меня. Мне не надо было приходить. Сделайте что сможете для моего парнишки, а меня отпустите и даже забудьте, что видели меня здесь.
– Я ничего никому не скажу о вашем к нам приходе, Израэль. Можете мне верить. – И Тревис погладил старика по плечу, надеясь таким образом придать ему больше уверенности. – Но теперь, раз вы уже к нам пришли, скажите хотя бы, что вы знаете.
– Правильно, – быстро подключился Сэм. – Мы ведь здесь люди новые. С нами пока никто не разговаривал. Если бы кто-то из таких людей, как вы, нам что-нибудь рассказал, хотя бы что-нибудь, мы бы знали, с чего начать.
Сжимая и разжимая руки на коленях, Израэль отрицательно покачал головой: